и здравому смыслу. Гораздо чаще ими руководят слепые эмоции, особенно в тех случаях, когда происходит убийство. Вы ведь дважды угрожали Бутейко.
– Угрожал? Ерунда какая… Нет, я напоминал ему о долге, но это нельзя назвать угрозами.
– Расскажите, пожалуйста, подробно, какой разговор состоялся между вами, когда вы в первый раз потребовали вернуть долг.
– Я просто позвонил, спросил, как дела. Я ждал, что он сам вспомнит о деньгах, но он не вспомнил. Я спросил прямо: когда собираешься возвращать? Он ответил, что пока не может точно сказать. Сейчас у него все настолько плохо, что на хлеб не хватает. В общем, он стал жаловаться на жизнь, как все в таких случаях.
– У вас большой опыт общения с должниками? – улыбнулся Илья Никитич.
– Нет… а почему вы так решили? – растерянно моргнул Саня.
– Вы сказали, как все в таких случаях.
– Ну, я имел в виду… я говорю не о своем опыте, просто известно, как люди тянут резину и жалуются на жизнь, когда речь заходит о деньгах… – Саня почувствовал, что краснеет, стал запинаться и в итоге замолчал.
– Ну, хорошо. А потом, через два дня, вы пришли к нему домой и опять говорили о деньгах. Мать Бутейко уверяет, что слышала угрозы.
– Ничего она не могла слышать. Да, я просил его вернуть хотя бы часть. Артем пробил свою программу на телевидении. То есть у него появилась возможность хорошо заработать. Между прочим, это еще раз подтверждает, что убивать его мне было невыгодно. Я просил, а не угрожал.
– Вы пришли к нему специально ради этого разговора или был какой-то другой повод?
Внезапно Саня замолчал. Илья Никитич с удивлением заметил, как резко изменилось его лицо. Он побледнел, глаза тревожно забегали. Казалось, он мучительно пытается решить для себя что-то важное. Илья Никитич дал ему время подумать, не торопил.
– Да. Повод был, – наконец медленно выдавил Саня сквозь зубы, – я зашел, чтобы посоветоваться с его отцом.
– Очень интересно, – радостно кивнул Илья Никитич, – пожалуйста, конкретней.
– Я не могу… А в общем, теперь уже неважно. Я принес показать отцу Артема одну вещь, чтобы он оценил ее. У моей жены есть старинное кольцо. Большой изумруд, бриллианты. Оно ей досталось от прабабушки. Я просто хотел узнать, сколько оно может стоить. Ну, на всякий случай. Мало ли что? Мы сейчас очень нуждаемся в деньгах. Я ничего не сказал Наташе, она бы ни за что не разрешила продавать кольцо. Она много раз повторяла, что ее прабабушка даже в Гражданскую войну, в голод, берегла эту вещь.
– Разве Вячеслав Иванович Бутейко имеет отношение к ювелирному делу? – искренне удивился следователь.
– Имел когда-то. Но об этом в их семье не принято говорить.
«Почему?» – чуть было не спросил Илья Никитич, но сдержался. Он всегда старался не спешить с вопросами, которые вызывали у него особенный интерес.
– Ну и как Вячеслав Иванович оценил кольцо? Оно действительно оказалось дорогим?
– Нет, – тяжело вздохнул Саня, – он сказал, что в изумруде трещина и еще какие-то повреждения, а бриллианты очень мелкие, показатели чистоты