приходя в себя. И замер. Было тихо. Очень тихо. Никто не стрелял, не болтал, не стонал. Хотя после того жуткого обстрела должно было остаться изрядно раненых. Он хоть и был простак, но это его насторожило. Так и лежал с полчаса – прислушивался, пока не решился выбраться из-под засыпавшей его земли.
Уже смеркалось.
Жак огляделся, аккуратно выглянув из воронки. На левом берегу Днестра было тихо. Но перед началом обстрела ему казалось так же…
Зло усмехнувшись и сплюнув черную от земли слюну, он стал обшаривать воронку. Три трупа. Одного явно добивали штыком. От осознания того Жаку стало не по себе, а по спине пробежали мурашки. Ведь это говорило о том, что русские были на этом берегу… Оружия на виду не было. Явно собрали. Как и подсумки. Поснимали сапоги со всех, у кого они были, кожаные ремни и так далее. Так что все трупы валялись в разодранных мундирах. Впрочем, ему повезло. С трудом, но удалось откопать свое ружье, с которым его отбросило взрывом. Даже подсумок с оторванной лямкой нашел. А вот что делать дальше, Жак не знал.
Русские просто переправились, чтобы добить раненых и собрать трофеи? Или контратаковали, погнав армию коалиции на юг? Кто его знает? Их генералы твердили о том, что их мало и столь великой силе они ничего не смогут противопоставить. А оно вон как повернулось.
Впрочем, выбора особенного не было. Судя по тому что русские добивали его соратников, пленные им не нужны. Значит, идти к ним глупо. Просто пристрелят. Поэтому, тяжело вздохнув и потерев живот, в котором уже отчетливо урчало, Жак направился на юг. Без какой-либо надежды. Однако ему повезло – уже к утру он смог выйти на передовые разъезды французских войск. Мало того – оказался именно там и тогда, когда в этом месте присутствовал лично маршал де Невиль. Очень уж тревожно было в войсках. Вот и не спал. Объезжал костры, поддерживая хоть какой-то боевой дух.
– Боже… – тихо произнес Франсуа, глядя на этого оборванного и чумазого, как сам черт, мушкетера, который вышел из той бойни не только живой, но и с оружием. Один из немногих. Ревизия войск, отступивших от Днестра, продолжалась, но уже сейчас было ясно – это трагедия. У него оставалось только одно ружье на каждых трех строевых. Да сохранилась тяжелая артиллерия, что просто не успела к кошмару у переправы. Первые нарезные пушки Франции, заряжаемые с дула под снаряды с ударным взрывателем. Вроде тех, какими русские били шведов десять лет назад. И маршал был счастлив тому, что удалось их уберечь.
А мушкетер стоял перед ним по стойке смирно, чуть пошатываясь, и вызывал смешанные чувства. С одной стороны, он выстоял. Выжил. Не бросил оружия. А с другой… олицетворял собой столкновение с русским медведем. С этими жуткими восточными варварами, которые, как говорит Папа Римский, продали душу дьяволу за познания в науках и воинском деле. Представитель святого воинства, которое, видимо, оставил Бог. Однако, справившись с первой волной ужаса, которая накатила на него, маршал максимально торжественно произнес:
– Накормить героя! – После чего достал из кошелька крупную золотую монету и бросил ее мушкетеру.