именно от него погибла большая часть людей. В каком-то смысле так даже лучше: просто уснули и не проснулись.
Ему потребовалось десять недель, чтобы дойти от Итаки до нашей долины, и всю дорогу, все это время, он не видел никаких признаков жизни: ни людей, ни зверей, ни птиц, ни деревьев, ни даже насекомых. Только серые пустоши, безлюдные шоссе и мертвые города. Он уже хотел сдаться и повернуть назад, когда, наконец, перевалил через хребет и увидел в вечернем сумеречном свете расплывчатую сине-зеленую полосу. Сперва он подумал, что это озеро – мертвое, как и все остальные. Но наутро, при лучшем освещении, оказалось, что зеленый цвет имеет другой оттенок, уже почти позабытый им. Как я и предполагала, он все равно не верил своим глазам, но решил убедиться. Лишь перевалив через холм Бёрден, мистер Лумис наконец понял, что нашел оазис жизни. Это я видела: как он вел себя в тот день!
Он закончил завтрак, съев все и допив до конца кофе. Но по-прежнему был очень слаб и направился в палатку полежать.
– Зачем вам спать в палатке? – спросила я. – Если вам станет хуже, в доме удобнее.
– Палатка защищает от излучения.
– Но в долине нет излучения! Вы же проверяли.
– Да, – согласился он. – Но поначалу не мог в это поверить.
– Но теперь-то вы знаете.
– Теперь знаю. Но коль скоро ты вернулась, дом – твой.
– Если вы будете болеть, а я должна буду за вами ухаживать, мне легче делать это в доме.
Он больше не спорил, встал, шатаясь, и сделал несколько шагов к дому. Потом остановился.
– Голова кружится, – признался он. – Надо отдохнуть.
– Обопритесь на меня, – предложила я.
Мистер Лумис положил руку мне на плечо, тяжело навалившись всем весом, и спустя пару минут мы двинулись дальше. Нам потребовалось минут десять, чтобы добраться до дома, взобраться по ступенькам и доковылять до комнаты Джозефа и Дэвида, которая, к счастью, расположена на первом этаже рядом с гостиной. Он рухнул на кровать Дэвида и сразу же заснул; я укрыла его одеялом.
Больной проспал до полудня, а я за это время сходила на дальнее поле, за пруд, и привела двух коров и теленка обратно на огороженное пастбище. Они, однако, успели привыкнуть к свободе и не хотели идти, так что мне пришлось срезать прут и подгонять их. Теленок, конечно же, все время убегал в сторону, но в конце концов я загнала двух коров в ворота и закрыла их. Разумеется, через несколько минут теленок завопил, чтобы его тоже впустили. Я завела тельную корову (его мать) в хлев и подоила. Она все еще дает до галлона[4] при каждой дойке. Но все равно через год молоко кончится, и нам придется какое-то время жить без молока, сливок и масла, пока теленок не вырастет в быка. Сколько ему потребуется времени, я даже не знаю.
Когда я вернулась домой, мистер Лумис как раз проснулся, но не вставал. Я приготовила на скорую руку обед, и он рассказал еще немного о себе.
Он был аспирантом в Корнелле, занимался органической химией: пластмассами и полимерами. (Как он объяснил, это вещества с очень длинными молекулами, из которых делают нейлон,