хари» в библейской и русской народной традиции достаточно часто связывались с «нечистой силой».
Сама же процедура разоблачительства в русской литературе имеет в конечном счете гуманистический смысл, так как с одной стороны она направлена на разоблачение бездушных социальных отношений, уничтожающих саму возможность искренних человеческих взаимоотношений, с другой стороны, она предоставляет своим персонажам, литературным героям определенный шанс «найти себя», обрести свое лицо.
В качестве некоторой версии «загадки» широты русской души, русского характера многими исследователями отмечается сочетание противоположностей, оцениваемых или как асоциальные, или как социально приемлемые. На самом деле, мы имеем дело в данном случае с необыкновенной пластичностью и гибкостью реагирования русского человека на ту или иную социальную ситуацию с позиций поиска органичности «лица» и «личины» в жизни каждого человека как соответствия «внешней формы» и «внутреннего содержания». В одних случаях для обретения этой органичности необходима соответствующая «личина», в других обретение «лица» ценой отказа от внешних усредненных «приличий», чтобы сохранить в себе признаки человечности и индивидуальности. Фактически при отражении этой проблемы (как и многих других) русская литература показывает не столько достижения, сколько проблемы в виде разрывов между «лицом» и «личиной» или реальные возможности их преодоления.
Мучительный поиск такой органичности составляет одно из глубинных стремлений в русском национальном характере. В этом отношении традиционную русскую ментальность отличает особое социально-экологическое мироощущение и мировосприятие, озабоченное сохранением в человеке «естественного», «живого» (внемасочного) отношения к окружающей действительности в любых жизненных обстоятельствах. В русской литературе выстроилась целая галерея соответствующих типов «лишних людей», не сумевших вписаться в формально-ролевые требования лицемерного окружающего социума (Онегин, Печорин, Бельтов, Протасов и т. д.). Даже если этим персонажам удавалось каким-то образом адаптироваться к окружающей среде, они в конечном счете оставались глубоко несчастными и одинокими людьми, так и не нашедшими смысла в собственном существовании. Характерно, что многие русские писатели сталкивались с этой же проблемой, «сублимируя» в собственном творчестве свои влечения к преодолению собственной неприкаянности и маргинальности.
Особенности движения в русской литературе по оси «формальное» – «неформальное» кратко иллюстрируется известной русской поговоркой «По одежке встречают – по уму провожают». «Одежка» («формальное», «внешняя форма» и т. д.) – это то, что предназначено для «встречи» ее носителя другими. Это означает желательную внутреннюю диалогичность формального, «внешнего» поведения субъектов, внимание к тому, как ты изначально будешь воспринят другими, каким ожиданиям окружающих