их вытереть или стряхнуть. Только поджала колени, обхватила их руками и стала похожа на свернувшегося в кресле котенка. Волосы полностью скрыли ее лицо. Я стоял посередине комнаты и не смел подойти.
– А Юрий Борисович мне встретился позже, – продолжила она рассказ. – Я не прошла по конкурсу и просто не знала, что делать. Он мне очень помог. Он был, как волшебник. Он мог все! Я стала студенткой. Сначала меня приняли на вечернее отделение, а через месяц перевели на дневное. Юрий Борисович дарил мне бесконечные подарки. Такие милые… Он умел ухаживать и ждать. Я к нему привыкла, он даже мне понравился. Мне нужно было как-то его отблагодарить… С ним все было по-другому. Он был ласков и безумно нежен… Все так отличалось от того, что я испытала раньше. Мне было с ним очень хорошо… А потом он мне подарил вот эту квартиру. Я его полюбила… Сильно полюбила. Я была счастлива. Ощущала себя женой. Мы были почти как в браке. В гражданском. Он не жил со мной постоянно. Это был скорее гостевой брак. Главное, я любила… А сейчас… Сейчас не знаю. Сейчас мне с ним удобно.
Она затихла. Я с трудом осмысливал услышанное. Молчание набухало, как река в половодье, и разделяло нас. Берега раздвигались.
Я направился к двери. Женя не окликнула и не проводила. Замок захлопнулся за спиной, и я скатился по лестнице в дождливую ночь.
Дождь мешает, если от него пытаешься укрыться. Я не пытался. Дождинки скапливались в волосах, и, набрав силу, стекали по лицу и шее, мокрыми червяками заползали под воротник. Но мне было все равно. Волосы слиплись и вытянулись, напряженной лицо, словно оделось в водяную маску. Потом промокла одежда на плечах и бедрах. Потом ступни ног, хлюпающие по лужам, затем все остальное. Но меня это не касалось. Мокло только мое тело, а вся моя сущность, то, из чего состоит человек кроме плоти, в десятый раз переживала историю Женьки Русиновой.
И это было в тысячу раз хуже.
Она любила другого! Она отдавала себя другому!
Я домысливал то, о чем она умолчала, и мне было безумно больно.
Где-то внутри меня сдвинулась тектоническая плита. Кипящей струей изрыгнулся вулкан. Боль расплывалась огненной лавой, заливая внутренности. Я полыхал и, казалось, мог прикосновением воспламенить листву. Но все вокруг было мокрым. Душа моя рвалась на части и кричала: «Ну почему тогда меня не было рядом с ней? Все было бы иначе!»
Глава 10
Дверь в общежитие открыл Франц Оттович.
– Разве так можно, молодой человек? – встретил он меня изумленным возгласом. – Вы совершенно мокрый.
Я равнодушно посмотрел в небольшое зеркало на стене. Мокрые волосы прилипли ко лбу, на оттопыренных кончиках дрожали капли. Рубашка потемнела, обхватив неровными складочками грудь и плечи. Тусклый взгляд, обращенный внутрь, с трудом возвращался из глубин переживаний.
– Давайте я вас чаем напою, а лучше сразу переодеться. Ведь вам, наверное, холодно? – суетился старый вахтер, доставая вторую чашку.
Я плюхнулся на дерматиновый диванчик рядом со столиком вахтера. О чем