которые были обворованы, а также стоимость украшений, украденных за последнюю неделю. Валентин мысленно делает пометку о том, чтобы выделить Певенш одну из брошей, отвергнутых Мимосиной, прежде чем остальные пойдут на переоформление. Валентин думает, что этой неуемной любовью к бриллиантам Певенш сильно напоминает отца.
Слушая Певенш вполуха, Валентин уже почти готов рассказать правду, доставить ей этим удовольствие. Возможно, у нее появились бы идеи, как можно освежить игру, ведь для нее это именно игра. Даже смерть отца она рассматривает не как трагедию, а как неожиданный поворот в захватывающей драме. Она уже предложила на его суд два сценария отмщения за Тома.
Валентин говорит Певенш, что делом об убийстве ее отца занимаются. Она хмурится.
– Почему ты не говоришь мне, о чем думаешь, дядя Валентин? Почему ты так скрытен?
Он нервно улыбается и встает со стула, протягивая руку к шляпе и трости. Больше никто не смеет вот так расспрашивать его.
– Когда ты снова придешь, дядя Валентин? – спрашивает она, склонив голову набок и махая рукой. На мгновение она, кажется, уменьшилась до размеров, приличествующих ее возрасту.
– Скоро, дорогая, очень скоро, – обещает он.
– Ты же знаешь, что я живу твоими визитами, – шепчет она. – С тех пор как умер папа, ты стал всем моим миром. Ты же знаешь, что у меня больше ничего нет.
Валентин понимает, что сейчас должен сказать, как она ему дорога, но лишь молча пятится, бормочет что-то, запинаясь, отрывает ее руку от себя, хватается за трость, которая мешает ему пройти в дверь.
Девочка сопровождает его до самой входной двери, прижимаясь к нему в узком коридоре. Он старается не отталкивать ее, но не может ничего с собой поделать. Когда Валентин покидает здание, он слышит, как она бездарно наигрывает на укулеле примитивную мелодию.
Ибо Певенш не стремится создавать настоящую музыку. Не успев закончить игру, она тут же начинает громко требовать чего-нибудь, и ее слушатели тут же, без лишних мыслей, дают ей это.
Валентин не понимает, зачем это делает, но он резко разворачивается и идет обратно.
Войдя в здание, он зовет управляющую пансионом и передает ей пакет с наличными деньгами.
– Купите девочке что-нибудь хорошее, – мрачно говорит он громким голосом, чтобы Певенш услышала его. – Потратьте все.
Укулеле мгновенно замолкает, и юная почитательница гармонии счастливо вздыхает.
На языке улиц Лондона деньги называются «имбирем» или «бальзамом». Валентину Грейтрейксу приятны ассоциации, которые возникают с этими словами. Он знает по опыту, что деньги могут исцелить и помочь в самых различных ситуациях.
Берем кирказон в порошке, шесть драхм; кипятим в пинте воды, пока не останется половина; процеживаем и добавляем алкоголь; кипятим оставшийся корень в еще одной