к цели, нужно как минимум начать путь.
Вместе с чернокожим мальчиком-рабом Хью Гласс начал продумывать план побега. Впрочем, это они сделали минут за пятнадцать, а вот вопрос, куда бежать, еще долго мучил головы подростков.
И вот в одно прекрасное утро Хью Гласс проснулся с мыслью о том, что выход есть только один, и он знает, какой. В Филадельфию как раз приехал их друг семьи. Оставалось найти его и попросить о помощи.
– Я хочу пойти служить на корабль, – мрачно и отчетливо произнес он.
Друг семьи внимательно посмотрел на мальчика, на лице которого застыло нехарактерное для такого возраста решительное выражение лица, и понял, что это не вопрос и не просьба, а простая констатация факта.
Покидая Филадельфию, Гласс чувствовал, что в какой-то степени предает семью, но оставаться в этом мертвом городе он больше не мог.
Глава 2. Моряк
Строго говоря, о ранних годах жизни Хью Гласса практически нет достоверных сведений. Одни источники утверждают, что он пошел в услужение к оружейнику, после чего сбежал и через десять лет оказался на корабле знаменитого пирата Жана Лафита. Другие источники отрицают службу у оружейника, зато долго рассказывают о том, как быстро Хью сделал себе морскую карьеру. Большинство же биографов Гласса вообще ничего не рассказывают о первых тридцати шести годах жизни Хью Гласса. Его история давно превратилась в легенду, в которой достоверны лишь два факта: медведь и триста километров ползком. Что привело его к берегу Гранд-Ривер? Здесь нам остается довольствоваться скудными, порой мало похожими на правду историями. Такими, что частенько рассказывал первопоселенец Джордж Юнт на своем ранчо в долине Напа.
На торговом судне Хью стал юнгой. Здесь не было никого из прежних знакомых Гласса, даже того друга семьи на борту не оказалось. Он решил задержаться в порту.
Пятнадцатилетний Гласс ничего не знал о законах морской жизни. Первое, что он сделал, – поставил ногу на столбик, за который пришвартовывали корабль. Проходящий мимо моряк как бы между делом столкнул его в воду и пошел дальше. Впоследствии оказалось, что на кнехты (так назывались эти тумбы) садиться никогда нельзя – так ты проявляешь неуважение к боцману. Таких примет и суеверий оказалось великое множество. Для Гласса это было открытием. Суеверия – удел впечатлительных женщин, но никак не моряков. Конечно, он знал о том, что на море есть свои законы, но не ожидал, что их столько. Причем большинство из них поначалу казались странными и даже глупыми.
– Вода – это стихия, ей нельзя бросать вызов, можно только уповать на удачу. Да и на берегу тоже, что бы ты ни делал, все зависит от удачи, а она не терпит пренебрежения и самонадеянности, – сказал тогда Глассу один из моряков.
Все трудные подростки начала XIX века рано или поздно попадали на корабль. Считалось, что морская служба быстро сбивает спесь с чересчур наглых мальчишек. В большинстве случаев они просто не выдерживали строгих порядков