И снег.
Ещё мгновение посреди пыльной дороги оставалась шевелящаяся груда синекожих человечков. Один из них заорал:
– Раскудрыть! Я себе по балде люлей налягал!
А потом исчезли и они, но Тиффани успела заметить рыже-синий всполох, сверкнувший в направлении изгороди.
Жаворонки пели, как раньше. Изгороди стояли цветущие и нетронутые – ни одна веточка не сломана, ни один цветок не опал. Небо снова было голубым, от алмазного сияния не осталось и следа.
Тиффани посмотрела вниз. На её башмаках таяли последние снежинки. Это её даже немного успокоило. Значит, чудо было на самом деле, она не сошла с ума. Вот и хорошо, потому что, стоило ей закрыть глаза, в ушах раздавалось свистящее дыхание всадника без головы.
Теперь ей требовалось оказаться там, где много людей и жизнь течёт своим чередом. Но ещё больше ей требовались ответы.
А если уж совсем честно, она бы всё отдала за то, чтобы не слышать зловещего дыхания всякий раз, закрывая глаза.
Палатки исчезли. Если не считать нескольких обломков мела, яблочных огрызков и тут и там куриных пёрышек, ничто больше не напоминало о том, что недавно здесь были учителя.
– Эй! Только тихо! – окликнул тоненький голосок.
Тиффани посмотрела вниз. Из-под листа щавеля осторожно выбралась жаба, точнее, жаб.
– Мисс Тик говорила, что ты ещё придёшь, – сказал он. – Наверное, хочешь о многом спросить?
– Обо всём! – выпалила Тиффани. – Мне не дают покоя маленькие человечки! Я не понимаю и половины из того, что они говорят! И они всё время зовут меня каргой!
– О да. Нак-мак-Фигли, – важно кивнул жаб.
– Пошёл снег, а потом исчез, как не было! За мной гнался всадник без головы… А потом один из… как ты их назвал?
– Нак-мак-Фигли, – повторил жаб. – Их ещё называют «пиксты». А сами они себя зовут маленьким свободным народцем{10}.
– Так вот, один из них ударил головой лошадь! В лоб! И лошадь упала! А она была немаленькая!
– Очень похоже на Фиглей, – подтвердил жаб.
– Я дала им молока, а они опрокинули блюдце!
– Фиглям? Молока?!
– Ты же сам сказал, что они – пикси!{11}
– Не пикси, а пиксты. И уж чего они не пьют, так это молока.
– Они явились из того же места, откуда Дженни? – спросила Тиффани настойчиво.
– Нет. Они взбунтовались.
– Взбунтовались? Против кого?
– Против всех. И всего, – ответил жаб. – А теперь подбери меня.
– Зачем ещё?
– Затем, что вон та женщина у колодца странно на тебя смотрит. Ради всего святого, подбери меня и положи в карман передника.
Тиффани подхватила жаба с земли и улыбнулась деревенской матроне:
– Понимаете, я собираю раздавленных жаб.
– Какая ты умничка! – сказала женщина и поспешила по своим делам.
– Не смешно, – заявил жаб из кармана.
– Люди всё равно не слышат, что им говорят, –