Сова, которой нравилось сидеть на Цезаре. Мартин Уиндроу

никогда не гадят близ своего гнезда, но для этого им нужно иметь возможность улетать подальше. Хотя я знал, что мне никогда не удастся убедить сову справлять нужду в определенном месте, мне казалось, что важно обеспечить ей максимально комфортные для этого условия. Я построил удобную жердочку из L-образной ветки, установленной над большим, глубоким деревянным подносом для хлеба (я присмотрел его в соседнем супермаркете, и он показался мне вполне подходящим для этой цели), застеленным множеством газет. Эту жердочку я установил на небольшом столике в гостиной, откуда открывался прекрасный вид на окна. (По каким-то давным-давно позабытым рекламным соображениям вдоль одной стороны этого подноса кто-то написал слово «Совершенство». Когда Мамбл погружалась в медитацию прямо над этой надписью, она производила абсолютно неотразимое впечатление.)

      Я знал, что, если предоставить сове свободу выбора, она предпочтет сидеть на высоте. Самыми подходящими для нее местами стали бы приоткрытые двери, поэтому стоило застелить полы вокруг дверей газетами. Кроме того, я закрыл часть стен в этих местах прозрачной пленкой, чтобы защитить их от брызг. Пленкой я закрыл и мебель, которой редко пользовался, когда был в квартире один. Все это потребовало времени, но такова неизбежная плата за удовольствие делить жилище с диким существом.

      Конечно же, мне снова пришлось призвать в союзницы мою соседку Линн, поскольку Мамбл предстояло много времени проводить на балконе, всего в метре от окна ее спальни. Когда я неловко объяснил Линн, что собираюсь завести довольно разговорчивого соседа, она восприняла это на удивление спокойно и не изменила своего отношения к Мамбл, несмотря на серенады совы. Через несколько месяцев Линн покинула свою квартиру, но не из-за Мамбл, а просто потому, что вышла замуж. Впрочем, новые жильцы отнеслись к моей сове так же спокойно, как и она. Одним из них был мой старый друг Джерри – я часто работал вместе с этим замечательным иллюстратором. Впрочем, по-другому и быть не могло, потому что о столь необычном соседстве он знал заранее.