его в мусорный бак, заявляя, что терпеть не может запах рыбы. Марианна целую неделю перекрашивала коридор – светло-зеленые полосы, розовые полосы, желтые полосы. А потом вызывала мастера, чтобы тот наклеил сверху белые обои. Марианна прожужжала все уши знакомым, соседям и приятелям о своем возвращении на сцену. «Я стану звездой, – говорила она. – Мой агент в этом соверше-е-енно уверен». В конце девяностых Марианна записала диск на одной независимой студии. Ее песня «Паранойя» неделю продержалась в немецком хит-параде. Она выступала во многих клубах в Гамбурге, даже несколько раз ездила на гастроли в Берлин, Бремен и Оснабрюк. Во время «турне» – так она называла эти концерты – Марианна забеременела. Юлия положила конец ее карьере. Марианна сообщала об этом каждому, кто спрашивал. Да и тем, кто не спрашивал, тоже.
«Музыкальный бизнес – штука жестокая, – говорила она. – У матери-одиночки нет ни единого шанса пробить себе дорогу. Стоит забеременеть – и тебе нет места в шоу-бизнесе».
«Главное, у тебя есть чем оправдаться», – подумала Юлия. Она открыла глаза и глубоко вздохнула. Все кончилось. Вся эта ложь, вечные попытки обелить себя, все перепады настроения, все тараканы в голове. «Это – не моя проблема», – думала Юлия. Она была свободна. Ей удалось поступить в Гамбургский университет музыки и театра. Учеба начнется только осенью, и, хотя до начала семестра оставалось еще три месяца, Юлия уже сейчас сняла квартиру в Оттензене.
«Но тебе начнут начислять стипендию только с сентября, – говорила Марианна. – Как ты собираешься оплачивать квартиру до того времени?»
«Пойду работать, – ответила Юлия. – Безумная мысль, да, мама? Люди устраиваются на работу, получают за это деньги и оплачивают все необходимое».
А потом она уехала. И оказалась тут. В высокие окна лился солнечный свет, играл на коробках и ящиках, расставленных вдоль стены. В одной из этих коробок лежала старая хрустальная ваза ее бабушки. Юлия подписала коробки фломастером: «Книги», «Диски», «Для ванной», «Посуда». Конечно же, коробка с посудой оказалась в самом низу стопки. Сдвинув остальные ящики, Юлия вытащила вазу, налила воды, развернула купленные на рынке астры, поставила цветы в вазу, а ту – на письменный стол рядом с ноутбуком. Лучи падали на желтые лепестки, и те точно озарились внутренним светом. Грани хрусталя поблескивали. «Как красиво», – подумала Юлия.
Она приготовила себе чашку растворимого кофе с пастеризованным молоком и вышла на балкон. Собственно, это был не совсем балкон – так, небольшой выступ за дверью кухни. Тут даже присесть было негде. «Зато у перил можно будет поставить горшки и посадить герань», – подумала она. «Жлобские цветы», – сказала бы ее мать.
«А ты не вмешивайся», – пробормотала Юлия. Сейчас на полу балкона валялось только разбитое блюдце с раздавленным окурком. Юлия с отвращением выбросила окурок в мусорный пакет, висевший на двери, и обвела взглядом пустое помещение. Завтра привезут мебель для кухни. Как только ее установят, она каждый вечер будет готовить. Больше никаких