кому надо, тут дело такое – жизни на кону. Завтра по утру схожу в лес, после дождей, знатно зеленки повылазило, уверена, пригляжу чего.
– Опасно, Оксана. Черноухие часто крутятся возле форта.
– Возьму кого-нибудь с собой.
– Ты уверена, что это надо так срочно?
– Да, я должна это сделать, – кивнула Оксана.
Угольно-черные и серые глаза встретились, побуравили друг друга, повисла пауза.
Мелисса кивнула.
– Понимаю, заморочки ведуньи – долг тебя в лес гонит.
– Именно! – улыбнулась Оксана. – Мы обязаны сделать все возможное для раненых и так далее, не взирая на… и тому подобное. Тем более, что из разговоров с новенькими в лазарете я узнала, что готовится решающий штурм и бросок к торговой крепости. Тяжелых будет еще больше. Я должна быть не пустая.
– Хорошо, но возьми с собой охрану – я поговорю с офицером.
– Мелисса, спасибо, но я большая девочка, сама с ним поговорю.
– Отлично, договорились – улыбнулась пустынница и направилась на стену. Двое часовых и один наблюдатель приветствовали ее.
– Что видно?
– Тишина. Вон только повозки с бревнами возвращаются.
– Завтра пойдут несколько телег за камнями.
К вечеру в форту, как обычно внезапно, объявился Баюн.
Наведался к Оксане, рассказал запиской о братьях, дал обработать рану. После этого отправился к Мелиссе, поблагодарил за сохранность вещей. Хитро улыбнулся на приглашение остаться. Написал, что переночует, это точно, а там видно будет. Поел и завалился спать.
В ночи пришла весть: два обоза – один с ранеными, другой с воинским припасом, атакованы в горах. Пограничники и добровольцы спешно оседлали коней и растворились в ночи. На стенах форта увеличили число караульных. Баюн также куда-то исчез. Когда, наконец, все стихло, Мелисса уснула, как только голова коснулась подушки. Спала крепко и не слышала, как под утро вернулись пограничники, как скрипели телеги с ранеными. Много их было – много! И ведунья, обработав раны и дав краткие распоряжения помощницам, надела платье с узорным знаком «Ведунья» на спине и груди, повязала тесьму на лоб.
– К полудню вернусь, – сказала часовому у ворот и направила коня в сторону скрытых в предрассветной мгле деревьев.
Мелисса улыбалась. Во сне она видела мужа, ласковый шепот, объятия, поцелуй, дыхание на щеке и шее, прикосновения к волосам. «Не хочу просыпаться, не хочу!» – криком кричала Мелисса во сне.
– Ну ты и сонька, – тихий шепот на ухо и знакомое покусывание мочки. Сладкое пробуждение и объятия мужа. Уткнувшись лицом в грудь Ушатая и слушая прерывисто нежный, иногда бессвязный шепот, Мелисса не стесняясь плакала.
– Ну что ты, что случилось, девочка моя?
– Я очень долго скучала, – и снова всхлип и поцелуй.
Так незаметно в разговорах, ворковании и прочем прошло больше часа.
Горди меж тем умывшись и позавтракав с дороги, наведалась в госпиталь.