Злиться надо на дебилов учёных-инженеров-строителей, и – главное! – тех бессовестных Политиков, манипуляторов судьбами, кто послал «добровольцев» в этот практически самоубийственный полёт!
На остальных одиннадцати страницах Журнала были некоторые Протоколы Общих Собраний выживших членов экипажа. Судя по всему, эти Протоколы стали занимать, из-за неизбежной говорильни, такой большой объём, что Капитан приказал вести их отдельно. Но раз мы с Матерью не нашли их, значит он же посчитал нужным и приказать уничтожить все эти Протоколы.
Что там было, какие интриги и драмы разыгрывались между уцелевшими тридцатью шестью офицерами и рядовыми, какие мерзости и возвышенные слова о долге, чести и предательстве говорились – теперь никогда не узнать. Журнал же лишь скупо сообщал о фактах:
– «Пятьдесят второй год. Шестьдесят первый день. 08—00. Вахту принял… 08—30. Обнаружили ещё двух покончивших с собой: капрал Перс Хиддиг и рядовая первого класса Кармен Сьок. Тела отстрелены в 14—00, после гражданской панихиды (…) 14—50. Обнаружена утечка воздуха в сорок девятой секции палубы С. Обнаружить место течи и устранить её не удалось. (…) Секция перекрыта и запечатана. Давление в жилой зоне – ноль восемь нормы. Хайам Лятнес и Больва Туука с носовым кровотечением направлены в медотсек. 16—00. Вахту сдал.»
Так они и отступали, постепенно сдавая пространство своего крохотного Мирка чертовому неумолимому Космосу, надеясь, бунтуя, грызясь между собой, вновь примиряясь для Высшей Цели – собственного, и всё ещё спящих Колонистов, выживания, и отчаянно веря, что, быть может, когда-нибудь… И что бороться надо до конца.
Беда пришла, откуда не ждали. И очень быстро. Всего через каких-то семьдесят семь дней.
Довольно обидно, когда люди на борту уже продержались девятнадцать с лишним тысяч этих самых дней. Хотя… Прости меня, Господи – может оно и к лучшему.
Меньше бессмысленных мучений – и моральных, и физических!
Маленький (всего-то с горошину!) случайный метеорит сделал метровую дыру во внешней обшивке, и пролетел чуть дальше. Причём именно туда, где находились спасательные капсулы в своих шлюзовых тоннелях.
Взрыв запасов горючего первой капсулы разнёс ещё полтрюма, вспоров дно «Надежды».
Так что никто не удивился самопроизвольному старту капсулы номер пять – всем было не до этого. Работ по заделыванию пробоин и спасению тех, кого ещё можно было спасти, хватило надолго.
Лишь потом, из прослушанной радиозаписи выяснилось, что на чудом уцелевшей пятой капсуле стартовала рядовая Норма Фаличчин, захватив погибшего при взрыве мужа, боцмана майора Фредрака Фаличчин. Пилотировать капсулу она умела. Да и любой член экипажа умел: узких специалистов среди команды не было.
Норма, использовав все резервы аккумуляторов шлюпки, обращалась по радио не к выжившим на Корабле (она считала себя последним живым человеком экспедиции!), а к далёким теперь ублюдкам из Правительства,