История одного открытия. История одного убийства. Остросюжетная криминальная повесть
не придется взять в руки перо и чернила…
Я расскажу в своей книге гораздо меньше, чем бы мне хотелось. Но остальное пусть будет овеяно вашими сомнениями и упреками.
Долгое время мне не счастливилось встречать хороших людей, и мне пришлось приспособиться к такой жизни, подобно тому, как приспосабливается растение к резко меняющимся условиям окружающей среды, чтобы выжить. Теперь, через столько лет взглянув назад другими глазами, хочу сказать: «Лучше бы всего этого не было!».
Мне пришлось пройти через многочисленные унижения. Но путь к мечте всегда вымощен жертвами! И может быть, именно это сделало меня таким, какой я есть.
Да, теперь я знаю, как быстро может поменяться мир! Как быстро могут смениться полюса и вершины! Но никогда не можешь быть уверенным в том, какой день окажется удачнее – сегодняшний или вчерашний! И ничто не ранит сильнее, чем постоянная слабая боль! И это, похоже, чувство вины. Но я ни в чемни у кого не прошу прощения. Я так же не до конца разобрался с тем, что гложет меня изнутри!
Что же касается сегодняшнего дня – я хочу забыть о прошлом. Поэтому представляю вам эту историю. Историю без лишних подробностей, что счел недостойными находиться на представленных страницах. Прочтя ее, вы, возможно, меня осудите, возможно – нет.
Глава 1. Знакомство
Когда мне было шесть лет, отец взял меня с собой в деревню на велосипеде. Деревня смешно называлась Козле́йкой. По пути был рынок, там он купил какие-то цилиндрики с ниточками. Когда мы отошли от прилавка, я спросил его:
– Что это?
– Узнаешь, – с хитрой улыбкой ответил он.
Все время, пока я сидел на велосипедной раме, а отец поспешно крутил педали, мне не давало покоя мое незнание. Очень хотелось поскорее узнать истинную суть вещи, приобретенной на рынке.
На Козлейке папа взял спички и сказал:
– Пойдем, чего покажу!
Я пошел за ним. Во дворе он взял один из купленных цилиндров и поджег его за ниточку. Она с шипом и искрами быстро загорелась. Затем он отбросил цилиндрик в сторону. Раздался взрыв. От неожиданности я зажмурил глаза. Полетел серо-черный дым, который осаждался на рядом стоящих репейниках.
– Здорово! – воскликнул я, полный живого интереса и желания.
Затем мы взорвали оставшиеся петарды. Отец из соображений безопасности поджигалвсе сам, я был только зрителем. Но на то время и это для меня было слишком радостным событием!
До вечера я ползал по траве, где были взорваны петарды, собирая осколки от них. Это было детское любопытство, не знающее границ.
Через год я пришел в один магазин, который мы с братом Игорем называли «уголок», наверное, потому что он стоял на отшибе. У меня в кармане было тридцать три рублей мелочью. Я их долго копил, и теперь думал, на что бы потратить. В течение получаса я разгуливал по магазину в надежде отыскать что-то интересное за такую цену. Когда я подошел к витрине с брелоками, увидел связку знакомых уже мне петард. В моих глазах вспыхнул огонь, страстный огонь желания приобрести их! Петарды стоили ровно тридцать рублей – каждая по рублю. Я полез в карман за деньгами. Продавец, увидев, наконец, мои оживленные движения, спросил:
– Ну что, выбрал?
– Сейчас, – промедлил я.
Пока я доставал из кармана все до копейки, в магазин вбежал чумазый пацан. Он быстро прильнул к витрине и сказал:
– Мне все вот эти петарды! – и указал на связку грязным дрожащим пальцем.
По всей видимости, мальчуган уже присмотрел их давно, и бегал за деньгами. Со стороны это бы выглядело очень смешно, если бы я сказал, что мне тоже нужны эти петарды, которые только что ускользнули от меня в руках быстрого пацана-бандюга. Я купил небольшой брелок в виде пистолета за двадцать шесть рублей. Он мне не был нужен, но, по крайней мере, это не выглядело столь смешным унижением, или проигрышем…
Когда я вышел из магазина, услышал хлопки тех самых петард за детским садом. Это было громко, как выстрел из старого дедовского ружья. Я завидовал первый раз в жизни. Но чувство было крайне сильно!
В детстве, как все знают, очень трудно успокоиться. Я пошел по старой аллее в надежде обменять брелок на несколько петард. Но пацан оказался очень шустрым, да к тому же он не умел растягивать удовольствие – все тридцать петард были взорваны к тому времени, как я его нашел.
Восьмой класс. Химия только началась, а я уже ее ненавижу.
Моя мать работала школьным учителем биологии и химии. Очень часто нам с братом приходилось бегать летом в школу, чтобы помочь ей с переездом из одного кабинета в другой. Мы перетаскивали разные книги, тетради, плакаты, посуду. Даже образцы животных в формалине; выглядели ониужасно, как монстры, что изредка пугали меня своим присутствием в сновидениях. Многое из того просто выкидывалось на свалку: и старые растворы солей, и грязные колбы, которые уже невозможно было отмыть никакими средствами, и вековые образцы семян, помещенных в маленькие пробирки…
Мы