Он был старейшим членом экспедиции и находился на грани допустимого возраста: людям чуть старше работать в таких безжалостно высоких широтах не разрешалось.
Хотя Клод слыл блистательным полярным геологом со специализацией в области динамики образования ледовых формаций и гляциологии вообще, похоже было на то, что нынешняя экспедиция станет его последним путешествием. В дальнейшем ему придется ограничиться лабораторными изысканиями и компьютерным моделированием, что весьма далеко от суровых испытаний на обледенелой верхушке планеты.
Харри подумал, что, быть может, Жобера мучит не столько хищный холод, сколько пришедшее вдруг понимание того, что любимая работа предъявляет такие требования, которые день ото дня становятся для него все непосильнее. Некогда и Харри столкнется с той самой правдой, с которой ныне, лицом к лицу, столкнулся Жобер, и он не уверен, что выберется с надлежащим достоинством из столь тягостного положения. Его властно тянули к себе величественные девственные просторы Арктики и Антарктики. Одна мысль об этих целомудренно-холодных пространствах порабощала его волю: непривычная погода с ее невероятными метаниями из крайности в крайность, тайна, облаченная в белые геометрически правильные ландшафты и укрывающаяся под фиолетовыми тенями в бездонной ледовой расселине, красочность ясных полярных ночей, когда в темном небе цветут, переливаясь всеми цветами радуги, сполохи полярного сияния, словно рассыпающиеся по небу самоцветы. А затем, когда эти многоцветные огни, вспыхнув, наконец погаснут, как-то совсем иначе, по-новому замечаются бесчисленные крупные звезды на огромном темном небе, померкшие было рядом с буйным цветением авроры бореалис[1].
В чем-то он до сих пор оставался ребенком, мальчишкой, росшим на тихой ферме в штате Индиана без братьев и сестер, без сверстников, с которыми можно было бы играть и проказничать. Очень во многом даже сейчас Харри ощущал себя одиноким мальчиком, удушаемым объятиями той жизни, на которую он был рожден, грезящим наяву о дальних странствиях в неведомые страны, где он своими глазами увидит все диковинные чудеса этого мира. Нет, этот мальчик вовсе не желает и никогда не желал привязываться к земной юдоли, к обыденной участи человека на земле, но жаждал и алкал приключений. Теперь он вполне взрослый мужчина, и ему хорошо известно, что приключение бывает – и всегда было – тяжким трудом. И все же время от времени тот мальчик, что продолжал жить внутри него, вдруг поражался, не в силах устоять перед явным чудом. И тогда, чем бы он ни занимался, Карпентер на мгновение оставлял все дела и медленно обводил взглядом изумительно белый мир вокруг себя, думая: «О священная летучая рыба, о святой морской кот! Я и в самом деле здесь, и я все еще на пути из Индианы на край света, на верхушку земли!»
Пит Джонсон произнес:
– Снег пошел.
Как раз в то мгновение, когда Пит собирался произнести эти слова, Харри увидел лениво закручивающиеся