сибирского прошлого, его первой семьи, продолжателем которой являюсь я.
Настало время тетке призадуматься.
– Да, ты – настоящий Коршунов. Как всё четко разложил по полочкам. Я тебя сначала недооценила. Но неужели тебе совсем не нужны деньги?
– Почему же? Нужны. Да еще как! Но чужого мне не надо. Кстати, я, по всей видимости, буду продавать эту квартиру. Не поможешь найти на нее покупателя? Крайчек обещал помочь, но мне почему-то кажется, что она стоит дороже, чем 150 тысяч евро, в которые он ее оценил.
– Конечно, больше! Ай да старый пройдоха! – взорвалась Жаклин. – Ее рыночная цена как минимум вдвое больше. Но не переживай, я дам тебе за нее полмиллиона евро.
– Ты шутишь? – Сергей не верил своим ушам.
– Нисколько. Только у меня будет к тебе еще одна просьба.
Коршунов всем своим видом показывал, что он готов исполнить любое ее желание.
– Разрешишь мне снять копии с некоторых бумаг из дедова архива? Они мне нужны для диссертации.
– No problems, miss,[13] – легко согласился Коршунов, покачиваясь в кресле, но потом вдруг спохватился и добавил: – Но только учти: библиотеку я тебе не продам!
Жаклин поставила на стол дедов чемоданчик и открыла его. Она быстро нашла то, что искала. Это была старая тетрадь в сафьяновом переплете.
– Почитай лучше своего прадеда. Это уж точно первоисточник, который еще нигде не издавался…
Глава 2. Молчание – золото
Прошлой ночью в Праге выпал снег. Я засиделся за чтением в кабинете далеко за полночь. Потом выходил на балкон выкурить папиросу. С Влтавы дул промозглый ледяной ветер, но никакого снега не было. А утром проснулся, глянул в замерзшее окно, а там все белым-бело. Прямо как у Пушкина:
Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит,
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит[14]
Чудо… Настоящее рождественское чудо… Вот Леночка обрадуется, когда проснется. Она так мечтала о снеге на Рождество. И ее мечта сбылась.
Боже, но отчего так сразу болит голова? Снег, снег… Снег всему виной! Снег и лес. Снег и тайга. Белое и зеленое… белое и зеленое… белое и зеленое… Снега и леса Сибири…
Я дышу на затянутое причудливым ледяным узором стекло, и в матовом белом инее возникают прозрачные блюдца. И я невольно погружаюсь в воспоминания и переношусь в своем воображении в далекую и дорогую моему сердцу Сибирь.
Как вы там, Полина и Петруша? Живы ли? На свободе иль на большевистской каторге? Ничегошеньки мне про вас, любимые мои, не известно. Остается только молиться да полагаться на Божью волю. Он милосерден, он не даст вас в обиду. А меня простите, что не смог вытащить вас из этого ада.
…Под ноготь забивается холод, зато на замерзшем стекле остается прозрачная линия. Одна, вторая, третья…