воровать не могут, тем более что при развитии торговли и промышленности через руки чиновников проходили кругленькие суммы в звонкой монете (а чеканил монету тот же Брюс). Это тебе не прежние натуральные «кормления» дьяков и воевод в натуральной по своей экономической сути Московской Руси. При Петре вельможам было где деньги потратить – и за границей, и в Петербурге, где жить можно было на широкую ногу. Петр, повторяю, все это сознавал. Иначе не выделил бы на содержание чиновничества всей огромной Российской империи сумму, равную той, которая в только что побежденной Швеции шла на содержание чиновников в одной только крохотной Эстляндии, чье население было меньше российского раз в 40–50. Перед великим голодом 1695 года оно насчитывало 360 тыс. человек, а население Российской империи в 1721 году – 15–16 млн. человек. Поэтому молчаливо предполагалось, что недостающее для прожития жалованье российские чиновники доберут взятками и прямым казнокрадством. А вот наказывать их император собирался в прямой зависимости от их служебного рвения и успехов. Как писал уже в XIX веке историк-краевед М.И. Пыляев, сибирский генерал-губернатор князь Михаил Петрович Гагарин, был повешен по приказу Петра за хищения и взяточничество, а «в то время Меншиков, Брюс и Апраксин крали, но их не вешали». Брюс оставил очень большое состояние. За последней представительницей рода Брюсов Екатериной Яковлевной, вышедшей в конце XVIII века замуж за графа Василия Валентиновича Мусина-Пушкина, дали в приданное 14 000 крепостных – огромное по тем временам состояние.
Если вельможи не только воровали, но и дело делали, да еще, как те же Меншиков, Брюс, Апраксин и прочие, были незаменимы как полководцы, флотоводцы, организаторы торговли, промышленности, монетного дела, специалисты по фортификации и другим наукам, то самодержец на их мздоимство смотрел сквозь пальцы. А вот если воры и казнокрады оказывались еще лентяями и бездельниками, проваливавшими порученные им дела, или, как сибирский генерал-губернатор князь Гагарин, стремились править самовластно, без оглядки на Петербург, то их настигала суровая кара, вплоть до смертной казни, именно за казнокрадство и взяточничество. Кстати, кое-кто из «птенцов гнезда Петрова», благополучно избежав репрессий за коррупцию в период царствования своего благодетеля, позднее, проиграв в борьбе за власть, подверглись наказанию за казнокрадство, как говорилось в официальных обвинениях. Такая судьба, как известно, постигла друга Брюса – всемогущего генералиссимуса Александра Даниловича Меншикова, когда тот, проиграв в царствование Петра II борьбу за власть князьям Долгоруковым, был совершенно справедливо обвинен в казнокрадстве и сослан в Березов.
Подразумевалось, что и на более низком уровне вышестоящие чиновники будут руководствоваться теми же принципами, что и сам Петр. Однако на самом деле на этих уровнях судьба чиновника зависела главным образом от того, насколько он делился с вышестоящими начальниками поборами с купцов и промышленников и похищенными