выбили врага из города в чистое поле. Где их и добили. После этого нас оставили в городе в качестве гарнизона, для получения пополнения и обучения.
Вскоре в качестве пополнения мы получили бывших пленных из Минского шталага. На парней было страшно смотреть – худые, как сама смерть, одна кожа да кости, как только вообще передвигаться могли. Все никак согреться не могли, все к печке поближе старались сесть. Их и в новую форму одели, и теплые вещи выдали, и горячим бульоном кормили, и первое время на занятия в поле не брали, а они все мерзли. Больных среди них много было, вся санчасть ими была забита. Но выкарабкались. Особенно те, кто жить хотел. Я, слава богу, не болел, за собой следил, все занятия прилежно посещал, и вскоре меня назначили командиром отделения.
Под Заславлем мы проходили обучение, заново постигая воинскую науку. Учили нас чекисты-штурмовики жестко, никаких поблажек не давали. Может, потому я и выжил. Прежде всего нас готовили к борьбе с танками. Танковые атаки тогда наводили ужас на пехоту. Нервы многих солдат не выдерживали, и они просто убегали куда глаза глядят, подставляя спины под пулеметные очереди. Вот чтобы этого не было, нас и учили бороться с танками, куда и как бросать бутылки. Обкатывали танком или трактором. Вскоре в роте появился специально подобранный взвод ампулометчиков. Эти ребята, находясь в окопе или в другом удобном месте, ожидали приближающуюся боевую машину, выбирали мертвую зону, недоступную для поражения пулеметным огнем, неожиданно выскакивали и бросали в танк бутылки с горючей смесью. Потом в роте появились две 45-мм противотанковые пушки…
Глава 2
«Не, ну его к черту, эту должность, надо проситься в роту, – в который раз зарекался Никитин. – Никакого тебе покоя, сна и еды, только и знаешь, что мотаешься из края в край. То на аэродром в штаб группировки, то в горком или в обком партии, то по постам, то по казармам и отрядам, то к десантникам, то по лагерям военнопленных, то на склады, то в бывшее гетто, то по заводам, то по лазаретам и баням, то в Заславль, то на железнодорожной станции в сторону Барановичей или Борисова товарищ старший лейтенант посылает. Другие вон встали в оборону и в ус не дуют, а мне приходится все время на ногах мотаться. Совсем загонял меня Николаевич, и меня, и себя не жалеет. Чего он на себя столько навалил? Вон в штабе группировки пять генералов и куча полковников есть, а комендантом Минска Николаич стал! Не могли кого другого назначить! Хотя, может, действительно не могли. У остальных товарищей командиров своих забот и ответственности хватает. Тут и спланировать все как надо, и боями руководить. Да и города они совсем не знают, не то что мы, за месяц, что здесь в лесах обитали, успели выучить. Товарищ старший лейтенант его знает, словно родился в нем. Оно и понятно, сколько раз они с Сашкой Могилевичем да с остальными парнями бывали тут, пока к восстанию готовились. Вот Сашка Командиру все и показал, а у Командира память отличная, если что увидит, то обязательно запомнит. А остальным-то