просто держались за руки, но это было как общение, самое интимное, какое только было в ее жизни.
Наконец Лоренцо убрал руку и обернулся. Эмма чувствовала тепло, которое исходило от него, вдохнула аромат его лосьона после бритья и вновь ощутила желание. Этот мужчина был больше чем просто произведение искусства. Он был живым, настоящим, и он был близко к ней, так что она могла коснуться его. Поцеловать его. И она хотела сделать это очень сильно.
– У вас есть семья? – Его вопрос заставил ее вынырнуть из дымки желания.
– Д-д-да.
– Вы близки? – Его глаза искали ее, желая узнать ответ. – Вы, должно быть, видитесь не часто, живя здесь.
– Я… – Как ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. – Я вижусь со своим отцом иногда. Он сейчас в Будапеште.
– А ваша мать?
Почему он задает все эти вопросы? Она не хотела говорить о своей семье и, уж конечно, о своей матери. Но она знала, что должна ответить.
– Нет, я не близка с мамой. Мои родители развелись, когда мне было двенадцать, и я не часто с ней вижусь после этого.
– Это, должно быть, трудно.
Небольшое пожатие плечами – вот и все, что она могла ответить, но Лоренцо кивнул, как будто она сказала что-то важное и значимое.
– А братья и сестры?
– Сестра, Меган. Она живет в Нью-Джерси и выполняет свои материнские обязанности. – То, что Эмма сознательно отказалась включать в свою жизнь. – Мы близки и общаемся по скайпу. – Она покачала головой в замешательстве. – Почему вы об этом спрашиваете?
– Потому что у меня никогда не было своей собственной семьи, и мне интересно. – Он повернулся и стал смотреть на огонь. – Мне интересно, что такое семья? Какой она должна быть?
– Что случилось с вашей семьей?
– Я не знаю. Моя мать бросила меня на произвол судьбы, когда мне было два или три года. Меня поместили в приют при монастыре. Ужасное место. Я бежал оттуда в одиннадцать и несколько лет скитался по улицам.
Он говорил это беспристрастно, без какой-либо жалости, и от этого было еще страшнее.
– Это ужасно. Мне очень жаль. – Эмма никогда бы не подумала, что у этого человека, с его богатством, властью и магнетизмом, было такое прошлое.
– Это было в Палермо?
– Да.
– Это и есть те жестокие воспоминания?
– Да. – Он издал долгий, протяжный стон. – Но давайте не будем говорить об этом сейчас.
– А о чем вы хотите поговорить?
– О чем угодно. – Он сел на ковер перед камином и жестом пригласил ее присоединиться.
Эмма села напротив, скрестив ноги. Она осознавала странность этой ситуации. Оба в пижамах, отблеск огня играет на их коже. А еще легкость и естественность. Было так просто сидеть с Лоренцо у огня, в темноте.
– Чем вы хотите заниматься в жизни, Эмма? – спросил он, подбрасывая еще одно полено в камин. – Я полагаю, вы не хотите всегда быть экономкой?
– По-вашему, это плохо?
– Нет, в этом нет ничего плохого, – слабо улыбнулся он. – Но вы молодая, красивая женщина, и я думаю, вы