в прах бутылки с импортным вином, а также все словарём понося бесчестие властей и развратные нравы элитыРеспублики Блефуску. Всё это продолжалось, пока тихая торговая зала не превратилась в поле битвы, а потом и в отхожее место! Сорок минут шло неравное сражение, в ходе которого они плавно переместились сначала в один отсек магазина, разбив там всё сущее, а потом в другой, потом снова в первый, потом на склад, и все сорок минут за ним с восторгом наблюдали две вредные старушки – Галина Маркеевна Осипова, бывшая народная учительница Блефуску и Василиса Осиповна Маркелова, тоже ветран труда исамая заядлая кляузница, какую когда-либо видели в городской управе, из рабочих и надо признать – обе неисправимых партизанских кровей. Одна из них числила Александра Васильевича Суворова своим пра-прадедушкой и «Науку побеждать» знала наизусть, как оперу. Двум старушкам очень нравилось, как гибнет ненавистная государственная собственность и занавески, нравилось потому, что они от такого государства давно уж ничего хорошего не чаяли и желали ему поношения.
Итак, дворника Пантикапея страшно били, всегда и на сей раз тоже!
После каждого избиения Пантикапей через какое-то время плавно очухивался, поднимал голову и говорил таким изысканным академическим голосом, который и сложно было от него ожидать: «Господа тунеядцы! Я добьюсь от вас ответа за содеяное!»
Но не добивался, потому что добиться сего либо в Блефуску было совершенно невозможно!
Вот и сейчас шоколадный король выключился, чтобы подключиться к жизни с одним выглядывающим из бинтов глазом, воспрял уже в городской больнице имениАкадемика Кащеева. У него была сломана ключица и вывихнуты два ребра, что вообще-то в принципе невозможно.
Выздоровев, он только набрался наглости и его набеги на кисельные реки и шоколадные брега стали всё отважнее и наглее. Теперь он ходил в опасные гипермаркеты с бейсбольной битой и огромным газовым ключом наготове, ибо полагал их лучшими инструфараонами для защиты от тамошнего персонала и особенно торговой охраны, столь люто ненавидевших клиентов, сколь сатана не любит бога и мать. И кликушески наводил такую правду-мать, что криминальная хроника после долго пестрила цветными разнузданными фотографиями.
Участь многоженца!
Когда мы спускаемся вниз, на лестницы слышится голос забредней сюда Зины Бержерак, Зиночки:
– Товариш Наверхуев! Где товариш Наверхуев?
Не видно, к кому она обращается и, судя по нежному голосу, это наверно ангел, залетевший сюда со случайной бандой диких гусей.
Я вдохнул воздух полной грудью. Лестница вся пропахла таким густым духом борща, что сразу хотелось заснуть вечным летаргическим сном.
Почему-то, и это я замечал, во всех подъездах не очень свежих панельных домов всегда есть свои тайные помещения около шахтных лифтов, на которые кто-то разевает роток с тем, чтобы со временем прибрать эти помещения к рукам. И даже классифицировал всю