варнак, – сказал дед и легонько потрепал мальчугана за ухо… – Я тоже был… Как-то подхожу к деду (взрослые парни научили) и говорю ему:
Ну, дедулечка, ну, дед,
Научи меня пердеть:
Если не научишь, —
Пива не получишь
Ну, дед… хрясь по моей заднице палкой, которая у него была в руке, и пошел прочь.
Вот и я сейчас…»
Дед сделал вид, что, опершись о палку, встает. Пацаны, сделав вид, что испугались, хохоча, – врассыпную.
…Сидит дед: то смотрит на небо, где бело-серыми лебедями с ленцой проплывают облака, то в землю, где мураши деловито снуют, то на мальчишек, вновь играющих в лапту. Сидит и греется…
Потасовка
Анька Семенова и Верка Островская – давние и закадычные подружки. Более того, праздники отмечают семьями. Первая – менеджер по персоналу, вторая – руководитель отдела продаж в одной фирме. Обе – молодые и смазливые, обе пытались, как мы говорим, подбить клинья к шефу, но почему-то получили от ворот поворот, хотя шеф не из тех петушков, который равнодушен к своим и очаровательным соседним курочкам.
Как-то так получалось, что девчонки в отпуск всегда уходили одновременно и отдыхали в одних и тех же местах – обычно в Анталии или Кургаде, отдыхали без мужей. На сей счет была у обоих отмазка: надо, дескать, дать возможность мужьям наскучаться без них.
А мужья? Не раз были на наших корпоративах. Видел. Видные такие мужики, так сказать, кровь с молоком, явно есть чем утешить любую бабу. Мне казалось: от своих жен сходят с ума. Так ли на самом деле? Не знаю.
Идиллия у подружек могла продолжаться бесконечно, но в один прекрасный день…
На полдень шеф назначил оперативное совещание. Мы собрались в его кабинете, сидим, а самого шефа все нет и нет. Знаем: начальство никогда не опаздывает, оно всегда лишь задерживается. Ритка Орлова, секретарша, сказала, чтобы не расходились, так как шеф застрял в пробке и вот-вот будет. Мы наслышаны о его этих «пробках». Ждем. И судачим. О чем? Мужики – о футболе или рыбалке, бабы – перемывают косточки своим и чужим мужьям.
Они – перемывают, а я – сижу и, молча, гляжу в окно. Нет, я тоже мастер почесать языком, но не сегодня. Сейчас – не то настроение: сынулька что-то приболел, даже в школу не отпустил, сказал, чтобы лежал в постели и пил горячее молоко с медом. Сижу и спрашиваю себя: «Исполняет ли, негодник этакий, мои наставления?»
И тут мои мысли о сынульке прерывает истошный визг. По голосу знаю: это – Анька. Что было до этого? Понятия не имею. Но сейчас…
– Сдурела, да? – вопит Анька, обращаясь к подружке. – Как язык повернулся? Да мой муж!..
Верка хладнокровно прерывает:
– Твой муж – лошара необыкновенный.
– А твой, – Анька задыхается от возмущения и не может сразу подобрать слово пообиднее, – лопух развесистый, идиот, которому баба навесила преогромные рога.
– Ну, насчет рогов – не будем, – все также,