мать?
– Умерла, когда ты был еще ребенком. У меня никогда не возникало желания связать свою жизнь с какой-нибудь женщиной. Она была служанкой, а не благородной дамой, но я исполнял свои обязанности и заботился о ней.
– Много лет прошло с тех пор, как вы отказались от меня, что теперь заставило вас признать меня своим сыном?
– Разве ты ушел бы, не поговорив со мной? – Он улыбнулся. За маской невозмутимости скрывался хищный зверь, обнаживший зубы. – С тобой ничего плохого не случилось. Тебя воспитали гораздо лучше, чем это сделал бы я. К тому же ты возненавидел бы меня, как Тут своего отца. Хотя вера Эхнатона была мне чужда, я испытывал к нему симпатию как к человеку и уважал его верного защитника Эйе, которого, в свою очередь, поддерживала старая Тейе. Хотя у нас теперь разные интересы, я все равно продолжаю уважать Эйе. – Он горько рассмеялся. – Храбрый полководец, обуреваемый добрыми чувствами. – Его смех меня напугал.
– А в чем разнятся ваши интересы и интересы Эйе?
Услышав этот бесцеремонный вопрос, он нахмурил свои густые брови, но тут же взял себя в руки.
– Египет как никогда нуждается в сильном фараоне, который мог бы восстановить границы и мудро управлять государством. – Он пожал плечами. – Я сделаю первое, а Эйе второе, если он решится нарушить слово, данное новому фараону.
– Но ведь это государственный переворот! – От возмущения я вскочил с кресла.
Он снова засмеялся. На этот раз его смех был самодовольным.
– Поверь мне, Нефертити будет мне за это благодарна, а страна – тем более. Только я способен поставить этих гиен на место, пусть даже ради этого придется вернуть им их бога. Мне даже не потребуется никого убивать, надо всего лишь вступить в брак.
– И что же вам мешает?
– Только Эйе и его вера в то, что Нефертити умнее своего сумасшедшего мужа. – При этих словах я вздрогнул, но промолчал. – И еще ты в качестве советника. – Я снова вздрогнул. – Ты дерзок, однако тебе не обойтись без прикрытия. Но помни, мое терпение не беспредельно.
Я кивнул.
– Могу я передать наш разговор Нефертити? – Он слегка наклонил голову, не более чем на два пальца[9].
– Не оскорбляй меня. Она и так все знает. Я не лукавый царедворец и теперь вижу, что ты тоже. Ты получил прекрасное образование. Похоже, Нефертити приняла верное решение.
– Я не доставлю вам хлопот. Я могу спать, как привык, вместе со слугами.
Его не задела моя колкость, скорее удивила. Вновь мелькнула хищная улыбка.
– Ни в коем случае. Они воины и не станут с тобой нянчиться. Надо, чтобы они уважали тебя как моего сына. Ты провел довольно времени среди слуг. И, разумеется, ты больше не должен называться рабским именем, так что возьми себе другое.
Это меня покоробило.
– Вы мне оказываете милость или стесняетесь моего имени?
Он не ответил. Я склонил голову – чуть ниже, чем он, –