массу скверных стихов. Он был скучным, приземленным, донельзя прагматичным дельцом, не понимал поэзии и терпеть не мог вечеринки. Когда ему хотелось поразвлечься, он шел подстригать зеленые изгороди в саду, рыхлил клумбы и выращивал в теплицах свежие овощи. Но он знал, что должен быть помягче с женой, быть тактичным и деликатным. Всего-то месяц назад она потеряла дочь. Это была и его дочь тоже, но право страдать из них двоих заслужила одна Тереза. Он не знал, почему. Так получилось.
– Дорогой, я знаю, что ты терпеть не можешь подобные мероприятия, но деньги, вырученные за билеты, пойдут на благотворительность. Мы поможем сиротам… детям.
Кит решительно не понимал, отчего он, взрослый, серьезный, чрезвычайно занятый человек тридцати двух лет от роду должен сидеть здесь и обреченно выслушивать всякую ахинею, но он не мог выносить взгляда ее грустных, исполненных кроткого укора, карих глаз. После завтрака и кофе он привычно потянулся за портсигаром, но с отчаяньем припомнил, что бросил курить. Эта вредная привычка убивала его. Возможно, но эта смерть была такой приятной…
– Дорогая, если тебе хочется пойти…
– Да, дорогой.
– Когда начало? В половину десятого? Хорошо, я приеду домой к девяти. Все, мне пора.
– Дорогой? Ты не поцелуешь меня?
– О? Нет. Может быть, вечером.
И он отправился на работу.
Восемьсот пятьдесят высококвалифицированных сотрудников штаб-квартиры Корпорации «Ланкастер Индастриз» знали назубок, как «Отче Наш», что хозяин прибывает в офис стабильно без четверти восемь утра, запирает двери кабинета на ключ и молится, прося у Господа прощения за каждодневное служение Мамоне. Потом хозяин выпивает чашку кофе, заглядывает в оранжерею, проверяя сохранность цветущих рощ апельсинных и лимонных деревьев, и кормит золотых рыбок в искусственном пруду. Ровно в восемь утра согласно тщательно спланированному расписанию хозяин приступает к работе.
Тот день ровным счетом не отличался от прочих дней, в том числе, и тем, что в восемь ноль одну его расписание полетело к чертям из-за череды несанкционированных вторжений, хотя день у Кита был не приемный, а совсем наоборот. Первым до их сиятельной милости добрался председатель правления Ланкастеровского Делового Центра, неприятный тип неопределенных лет со сказочной фамилией Гофман.
– Доброе утро, лорд Ланкастер.
Начало беседы не сулило хорошего, определенно.
– И? – откликнулся Кит неприветливо.
– У нас проблема.
– У нас? У кого это, у нас? У меня нет ровным счетом никаких проблем, – холодно проронил Кит. Бессовестная ложь, зато подействовала на Гофмана словно ушат кипятку.
– Вы ведь вчера обещали подписать и не подписали, – проблеял Гофман, заискивающе, упитанным бочком придвигаясь к монументальному письменному столу красного дерева, – это по поводу наших новых панорамных лифтов.
– Понятно. Что вы хотите от меня?
– Подпишите приемный акт. Все остальные подписи у меня имеются,