у Шарлотты на лице.
– Серафина?
– Да. В субботу она устраивает в галерее культурное мероприятие, и хочет, чтобы я зашла к ней, поговорить о цветах. И закусках.
– Вы стали заниматься закусками? – удивился лорд Ланкастер.
– Нет, но мне гораздо проще позвонить в ресторан и заказать закуски и напитки, и нанять официантов, чем объяснятся с Серафиной. Не хочу жаловаться, но в последнее время с ней не так уж легко общаться.
– Это все из-за наркотиков. Эта дрянь разрушает мозг, – сказал лорд Ланкастер нравоучительно.
– Понимаю, но, знаете ли, в последнее время я всерьез начинаю беспокоиться о ее душевном здоровье. Помните, в галерее есть зеркальный зал? Белые стены, белый потолок, белый дощатый пол, и повсюду – зеркала…
– Помню. Ужасное место.
Да, место ужасное, попросту пугающее, хотя задумка создателей зала заключалась совершенно в другом. В этом огромном зале, полном тысячами зеркал, зритель должен был в молчаливом созерцании и сосредоточении изучать самое абстрактное на свете произведение искусства – а, именно, самое себя, неразумное, порочное, безбожное животное. Что тут скажешь. Самый совершенный, идеальный и законченный перфоманс.
– Ну, вот, Серафина часами сидит в зеркальном зале и бормочет, бормочет. Серафина сказала мне, понимаете, сэр, что видит их в зеркалах и разговаривает с ними.
– С кем, с ними? – спросил лорд Ланкастер слегка ошеломленно.
Шарлотта отодвинула тарелку с бифштексом, взяла бокал вина и проглотила одним глотком. Обычно она так не поступала, но сегодня —
– С духами.
– Духами?
– Да, милорд. С духами людей, которые покончили с собой в этом здании.
***
Кит не переставал поражаться, как усложнились вещи с тех пор, как люди перевели простые человеческие отношения на финансовые рельсы. В былые времена чарующая миссис Лэнгдон уколола бы палец заколдованным веретеном и проспала сотню лет в зачарованной башне, а он бы пустился на ее поиски, пробиваясь через непролазные чащобы, дремучие леса, палящий зной пустынь и необитаемые арктические пустоши, сокрушая врагов на кровавых полях брани и отрубая головы огнедышащим драконам. И в конце своих странствий он бы пришел, разыскал ее и разбудил поцелуем. А она бы открыла глаза, улыбнулась и сказала бы нежно и просто:
– Как хорошо, что вы пришли. Я так долго ждала.
Времена огнедышащих драконов и зачарованных башен, видимо, канули в Лету, но ведь он пришел! Пусть не битвы и не сражения, зато миллион дьявольски важных деловых звонков, отчетов и докладных записок. Пусть не адские чудовища, зато банкиры, юристы, адвокаты и скользкие политиканы. Пусть принц был из него никудышный, зато он являл собой опору монархического престола, титана индустрии, промышленного могула и, как обожал писать о нем журнал «Финансист», известного филантропа. Конечно, это уже жалкие, никчемные частности, главное, что он