Под крышами Парижа (сборник). Генри Миллер

У нас не было ничего, кроме слов, пустых слов. Так или иначе, теперь он был отчаявшимся бедолагой, отдавшим себя на милость дьявола.

      Только один вечер перед развязкой проступает отчетливо. Помню его хорошо, поскольку несколькими часами раньше, когда мы еще ужинали, Морикан с таким раздражением набросился на Вэл, которая сидела рядом с ним, что мне этого не забыть. Заскучав от нашего разговора, она стала играть ножами и вилками, греметь тарелками, лишь бы привлечь к себе внимание. Вдруг она в шутку схватила кусок хлеба, лежавший подле него. В бешенстве он выхватил у нее хлеб и положил его с другой стороны от своей тарелки. Меня напугал не столько этот жест раздражения, сколько взгляд Морикана. Во взгляде была ненависть, это был взгляд человека, который настолько уже не владел собой, что готов на преступление. Я этого не забыл. И не простил.