липкий сон. Сержант Шарыгин тоже выпрямился, поставил автомат между колен стволом вверх и стал напряженно всматриваться вперед. Оба они почувствовали, как постепенно нарастает скорость у бронетранспортера, и водитель Жора Бенкеч уже не объезжал глубокие рытвины в асфальте, а все сильнее давил на газ.
БТР выл, скрежетал коробкой передач, с силой ударяясь о края ям, выпрыгивая из них, как мяч.
И тут Нестеров понял, чем эта местность отличается от той, которую они проезжали раньше. Вокруг не было людей. Ни одного человека. Ни стариков на ослах, ни детей вдоль дороги, ни дехкан в поле. Колонна ехала по полигону, мишенному полю, из которого заблаговременно вывели все живое, чтобы обрушить огонь только на тех, кому он был предназначен.
Отсоединив штекер шлемофона, Нестеров нырнул в люк и быстро потянул рукой рычаг, закрывающий окошко бронированной шторкой. Девушка удивленно посмотрела на него.
– Зачем?
– Гравий из-под колес, – первое, что пришло на ум, сказал Нестеров и попытался улыбнуться. Девушка тоже улыбнулась – даже насмешливо.
Нестеров не ошибся.
Где-то рядом оглушительно хлопнул выстрел. Нестеров инстинктивно пригнулся, и сержант, словно тень, проделал то же самое.
– Товарищ лейтенант, откуда стреляли? – с каким-то будничным интересом спросил Шарыгин, вращая головой в разные стороны.
– Карицкий! – крикнул Нестеров. – К пулемету!
Сержант, должно быть, что-то опять спросил, но его слов Нестеров не расслышал. Резкой волной ворвалась в воздух стрельба, впереди идущие бронетранспортеры открыли огонь из пулеметов по рыжим, скрытым за деревьями дувалам.
Нестеров и Шарыгин нырнули по пояс в люки, в одно мгновение снимая автоматы с предохранителей. Фигура Шарыгина в черном бушлате мешала Нестерову удобно изготовиться; в скрученном положении он прильнул щекой к прикладу автомата, забыв даже снять солнцезащитные очки. Он увидел перед собой мелькающие развалины, серые пятна людей между ними и заслонившее все это черное окно прицельной мушки. Еще какое-то мгновение Нестеров пытался прицелиться и резко нажал на спусковой крючок.
Звука своего выстрела он не услышал, лишь почувствовал, как содрогнулся внезапно оживший в его руках автомат и горло обжег знакомый запах пороховой гари.
Броня под грудью задрожала и, казалось, сама стала выделять из себя смертоносную энергию. В ту же секунду Нестеров щекой почувствовал жар огня пулемета. И звук его был настолько страшен своей колоссальной силой и мощью, вынести его было так трудно, что Нестеров опустил голову на броню, чтобы перетерпеть огневой удар пулеметчика Карицкого.
Он вновь потянул спусковой крючок, еще сильнее вжимаясь в броню всем телом, но автомат недвижимо застыл в его руках, металлически клацнул ударник. «Как некстати», – подумал Нестеров, боясь потерять ставшие бесценными секунды, отстегнул связанные лентой магазины, перевернул полным вверх; нервничал, ударяя им об автомат, – никак не присоединялся.
И