любишь.
– Я не их люблю – я просто сыр люблю.
– Просто пойди и поймай эту чертову козу! – рявкнула Тэнди.
И Хан с Аттой отправились ловить Лупоглазку, а остальные – Грего, Зи, Тэнди, Элиан и я – взяли полные ведра и пошли в сарай.
Внутри он был тесный и от паутины липкий, забитый мотками веревки, корзинами, мотыгами, вилами и лопатами в стойке, висящими на стропилах косами, навевавшими неуютные ассоциации. Свет, стрелами проходя через покривившиеся дощатые стены, становился тона сепии.
Мы с Грего потащили ведра к старинному громоздкому яблочному прессу, а Зи и Тэнди остановились сразу за порогом.
Элиан нырнул под притолоку и очутился между ними. После света он щурился.
– Девочки, вы же меня не побьете, правда?
Голос у него на этот раз был мягким, лишенным постоянно свойственной ему дерзости. Элиан опустил ведро на пол и потянулся вверх, ухватив нижнее стропило. Оказывается, он удивительно высок.
– Не сомневаюсь, что вы легко меня уделаете, но, без обид… – Он прикрыл рукой сердце. – Эту работу уже взяли на себя другие.
– Конечно нет, – сказала я. – Мы… Мы просто давим сидр.
– Да, – подтвердил Грего. – Никакого подтекста.
– Аббат хотел, чтобы мы рассказали, как у нас здесь принято, – напомнила Да Ся.
– Что принято? – переспросил Элиан. – Зи, мы только что познакомились – ты ведь не потребуешь от меня сперва угостить тебя обедом?
– Прекрати, – сурово сказала Тэнди.
– Что прекратить – сопротивляться? – спросил Элиан. – Когда рак на горе свистнет.
Пауки дернулись. На этот раз удар, должно быть, оказался сильнее, потому что Элиан издал какой-то звук, нечто вроде беспомощного выдоха. Его рука поднялась к сердцу, и голос вдруг стал напряженным.
– Или когда они убьют меня. Надо сказать, второе вернее.
– Сидр… – опять начала я.
– Грета, надо ему объяснить, – сказала Зи. – Аббат велел…
– Нам следует присматривать за ним, – вставила Тэнди.
– Асш[8], Тэнди, – пробормотал Грего, а Элиан уже начал:
– Хотел бы я увидеть, как вы попыта… – Он вскрикнул, оборвав фразу на полуслове.
Да Ся еще не до конца сбросила свою маску таинственной богини: в ее улыбке была странная смесь отчужденности и сострадания. Она ногой подвинула к Элиану перевернутое ведро.
– Садись.
Элиан рухнул на ведро и уронил голову, сплетя пальцы на шее. Солнечный свет падал на него полосами. Один луч высвечивал блестящую полоску на его коротко остриженных волосах, другой рисовал свет и тени на костяшках пальцев.
Да Сия опустилась рядом:
– Мальчик, ты что делаешь?
– Мы с тобой одного возраста, – пробормотал Элиан.
– Тебе больше нравится слово «чувак»? – спросил Грего. – Можем называть тебя чуваком.
– Распятие на кресте показалось слишком мягким? – бросила Тэнди. – Ты должен вести себя лучше, а иначе…
Элиан