настоящий воин никогда не должен страдать ею и от нее.
– Да ты сам его у себя отбираешь!
– Как это?
– А так! Зачем нахерачился!
Ничего не ответил Ицуми. Ни сейчас, ни когда спустя полчаса докладную Мисимы изучал председатель.
– Снимаю с маршрута.
– Но Федор Степаныч…
– Все, я сказал. И еще раз напьешься – уволю к едрене фене. Шуруй.
Когда Ицуми ушел, председатель с одобрением посмотрел на Мисиму.
– Молодец, Николай, – сказал он, обращаясь к механизатору. – Не зря мы тебя старшим назначили. В конце месяца премию получишь. И побольше мне докладных, смотри за ними за чертями.
Улыбнулся Мисима – он знал и верил, что поступок его все-таки получит одобрение у начальства. Председатель не солгал – три дня спустя состоялось месячное собрание, на котором о бригаде Мисимы на МТС было сказано отдельное слово.
– Сорок восьмая бригада шоферов и механизаторов, – вещал Федор Степанович, – особо хорошо зарекомендовала себя за этот месяц. А потому в полном составе получает премию в размере оклада!
Мисима просиял так, что слезы радости появились на его глазах. Подчиненные посмотрели на него с таким уважением и восхищением, с которым не смотрели никогда. На несколько секунд их охватила непередаваемая гордость как за начальника, так и за себя самих – ведь всем известно, что начальника делает команда, что слава сегуна зависит от поведения и храбрости в бою воинов его, что каждый народ имеет такого правителя, которого заслуживает. «Вот оно, заслуженное признание», – не без оснований подумал Мисима… Поистине, не каждый начальник за всю свою трудовую биографию удостаивается таких взглядов от своих верных подданных.
Но уже в следующую секунду гримаса недоумения и злобы озарила лица всех тех, кто еще несколько времени назад излучал такую радость и жизнелюбие.
– Можете же, когда хотите, – говорил председатель. – То, что сделала за прошедший месяц 48-я бригада есть пример трудовой доблести… И потому всем бригадам механизаторов и шоферов увеличивается месячный план. Новые нормировки уже готовы, завтра всех милости прошу в бухгалтерию материального стола для ознакомления…
Закончилось собрание, и все разошлись. И лишь Мисима со своими воинами остался в актовом зале правления. Молчал храбрый Мисима, понимая, что от судьбы не уйдешь…
– Что с тобой? – спросила Азэми, разглядывая багровый синяк под глазом мужа.
– Упал, – потупив взор, ответил Мисима-сан.
– На больничный?
– Конечно. Куда я с такой рожей?
– Эх, козел… И плакала премия! Да чтоб ты сдох!..
Бросив тряпку на пол, Азэми покинула прихожую. И только ее недовольные всхлипывания донеслись из комнаты спустя несколько минут. Мисима еще потоптался на месте некоторое время, а потом плюнул и тоже ушел – саке, не то, что непутевая жена, подумал он, оно не предаст самурая и в самую трудную минуту.
Однажды