отношения так и не налаживаются. Однако есть немало семей, где новый родитель не только заменил ушедшего, но вошел в семью настолько, что не осталось никакой трещины, во всяком случае заметной и чувствительной для детей. Когда присмотришься к таким семьям, то видишь, какую громадную роль в налаживании новых отношений играет чуткость, деликатность обоих родителей (прежнего и нового) и их внимательное отношение к ребенку. <…>
Может ли ребенок хорошо встретить нового отца, когда тот откровенно представлен ему как своего рода укротитель, когда мальчик чувствует себя неким укрощаемым животным? Ребенок смотрит на будущего отца, как на человека, который хочет ограничить его свободу, помешать его шалостям, ограничить его удовольствия, вмешаться в его жизнь и все испортить. Но мало того, этот человек будет влиять на мать, он и ее заставит мешать жизни ребенка, и мать не посмеет заступиться за сына. И вот с первого же знакомства начинается борьба. Чувствуя в новом отце противника, ребенок становится сразу в позиции обороны и агрессии, оправдывая тем самым сложившееся о нем мнение, как о скверном и упрямом мальчике. Здесь надо отметить и совершенно, казалось бы, непонятную ревность детей. Они ревнуют мать к новому отцу, они боятся потерять ее, боятся за себя, боятся включить чужого человека в свою тесную семью, не доверяют ему. Подростки шестнадцати-семнадцати лет еще могут понять право матери на личную жизнь и порадоваться, быть может, вместе с ней новому члену семьи. Для детского же возраста это еще слишком сложная задача. Она может быть правильно решена только в том случае, если сами взрослые подойдут к ней достаточно вдумчиво, а главное тактично. <…>
Чужой человек, входя в семью и занимая в ней место отца или матери, может действительно заменить их детям. Для этого нужно только постараться понять ребенка в семье, в которую человек входит. Надо отдавать себе отчет в том, что нельзя напором атаковать детскую душу, заставляя ребенка, что называется «в два счета», полюбить чужого для него человека. Если взрослый, умеющий скрывать свои чувства, умеющий их подавлять силой воли, не может заставить себя привязаться к другому по заказу, тем более этого нельзя требовать от ребенка, с его непосредственностью. Если для матери прежде чужой человек стал после ее брака действительно близким, то для ребенка этой близости нет, она должна вырасти постепенно, а взрослые приказывают не только называть чужого человека родным именем «папа» или «мама», но любить этого чужого человека, как своего родного. <…>
И не правы взрослые, когда думают, что подарками, угощениями или развлечениями можно купить любовь ребенка. Если это иногда и удается с малышами, то и тогда такая дружба оказывается непрочной. Привязанность, любовь и дружбу детей, человек, входящий в семью, должен заслужить непосредственным включением в их жизнь, которое дети так ценят и которое широко раскрывает перед новым родителем их ждущие любви и ласки сердца.
Бывает и так. Уверенность «привыкнут» часто успокаивает родителя