вполне естественно, поскольку именно она в первую очередь и в полном объеме ощущает на себе давление новых обстоятельств и усиление недовольства населения. История знает немало примеров успешных преобразований подобного рода: реформы Петра I, реформы в Пруссии 1807–1814 гг., реформы Кольбера во Франции времен Людовика XIV и т. п. Хотя в большинстве своем они не были направлены на подрыв основ существовавшего экономического и политического порядка, с их помощью удавалось мобилизовать новые возможности развития в рамках имеющихся ограничителей либо даже снять часть из них. В результате жизнеспособность системы хотя бы частично восстанавливалась, а необходимость более радикальных перемен на какое-то время откладывалась. Такие реформы, например, сыграли важную роль в истории России и Германии, повышая их способность к адаптации.
Однако и предреволюционные режимы нередко стремились проводить достаточно радикальные преобразования. Современные исторические исследования подрывают сложившиеся представления об их консерватизме и реакционности. Карл I, например, инициировал совершенствование методов ведения сельского хозяйства на королевских землях (осушение земель в Восточной Англии), а «корабельные деньги»[22], при всей ненависти к ним современников, были первой попыткой установления современной системы налогообложения. Французские власти в предреволюционный период стремились активно поддерживать развитие промышленности и сельского хозяйства, в том числе по английскому образцу. Хорошо известны попытки Людовика XVI провести реформу налогообложения и усовершенствовать систему государственного управления в целом. Реформы Тюрго, во многом так и не осуществленные на практике, включали в себя, наряду с преобразованием налоговой системы, свободную торговлю зерном, отмену монополий и цеховой системы в городах. Широко признаны и многовековые усилия царского режима в России модернизировать страну. Но все эти действия не только не увенчались успехом, но даже, по мнению некоторых исследователей, способствовали приближению революции[23].
Тот же необъяснимый на первый взгляд парадокс характерен и для так называемых революций «сверху», которые некоторые исследователи выделяют в особый класс революций (Trimberger, 1978). Для них характерна смена режима в рамках прежнего господствующего слоя, приводящая к изменению политической формы правления и приходу к власти наиболее радикальных представителей существующей элиты. В дальнейшем новая власть выходит за рамки политических преобразований и проводит политику реформ, направленных на более или менее радикальное устранение существующих экономических и социальных ограничителей развития общества. Революции «сверху» отличаются от реформ или переворотов тем, что глубокие преобразования, проводимые в их рамках, приводят к «разрушению доминирующей социальной группы» (Trimberger, 1978. Р. 2).
Но на самом деле практически любая революция начинается как революция политическая,