тот дух, та атмосфера, которым было суждено стать столь характерными для мира партийного руководства, обособленного от народа.
…Ульбрихт без обиняков, как ему и было свойственно, приступил к делу – без какого-либо вступления, без каких-нибудь замечаний личностного характера и не глядя на собеседника.
Так я узнал, что Антон Аккерман просил освободить его от руководства Внешнеполитической разведкой. По крайней мере, в данном случае Ульбрихт придержался принятых формулировок, добавив: «По состоянию здоровья». Конечно, я знал, что представления Аккермана о собственном немецком пути к социализму расходились с безусловной верностью Москве, свойственной Ульбрихту. Позже говорили, что Аккерман якобы был неосторожен в частной жизни, а это в пуританской атмосфере, характерной для ГДР того времени, должно было означать конец политической карьеры. Кроме того, секретом Полишинеля было то обстоятельство, что нападки Грауэра всё сильнее отравляли Аккерману его работу руководителя разведки. Озадаченно воспринимая эту информацию, я услышал, как Ульбрихт произнёс: «Мы считаем, что ты должен возглавить службу». Иными словами, по мнению руководства СЕПГ, мне, не достигшему ещё и тридцати лет, одному из многих в иерархии разведки и ещё более незначительному в партии, предстояло стать преемником Аккермана на этом важнейшем посту. На мой вопрос, через кого я должен буду поддерживать контакт с руководством, Ульбрихт ответил, что я подчинён непосредственно ему. Не прошло и четверти часа, как я снова оказался на улице и был всё ещё не менее озадачен, чем в кабинете Ульбрихта. В моей голове всё смешалось: уж очень обескураживало произошедшее. Если бы меня попросили назвать сильнейшее из охвативших меня тогда чувств, то, вероятнее всего, я бы вспомнил гордость. Гордость за доверие, которое мне оказала партия.
Я и сегодня не могу с уверенностью сказать, почему выбор пал на меня. Этому, пожалуй, могли содействовать мои хорошие отношения с Москвой и моё происхождение из семьи писателя-коммуниста, но на другую чашу весов должна быть положена моя почти полная неопытность в разведке. С другой стороны, Аккерман, несомненно, высказался в мою пользу, что не могло не повлиять на решение руководства.
Если сегодня меня спросят, как это я столь легко смог принять назначение на пост руководителя разведки, которая была частью того, что многим представляется аппаратом репрессий, то могу лишь ответить, что тогда я на это смотрел совсем не так и не мог смотреть иначе. Я вовсе не высказываюсь в защиту слепого повиновения, на которое столь охотно ссылались многочисленные попутчики гитлеровского режима после краха Третьего рейха. Принимая любое важное в своей жизни решение, я сознавал, что мог бы отказаться выполнять то, что от меня требовали, пусть и с неприятными последствиями, но без угрозы для жизни».
Старт взят
Дав согласие возглавить внешнеполитическую разведку ГДР, Маркус Вольф, конечно, исходил из того, что он может рассчитывать на поддержку и внутри службы.