приласкать ее, она даже не шевельнулась, хотя и не препятствовала его прикосновениям. Он не смог заснуть в те недолгие часы, остававшиеся до рассвета, и встал с постели, чтобы записать в своем дневнике: «Любимая моя, когда-нибудь – дай Бог, чтобы это произошло как можно скорее, – вы снова станете прежней». И чуть позже добавил: «Могу ли я помочь ей? И кто может помочь мне?»
В положенное время Жоан спустился в лавку, чтобы приступить к своим обязанностям, а Анна осталась в постели. С той жуткой ночи она вставала лишь для того, чтобы покормить Рамона и сделать все только самое необходимое. Книготорговец с тоской задавался вопросом, наступит ли когда-нибудь такой день, когда к его супруге снова вернутся ее блистательность и прежняя улыбка и она опять станет царить в книжной лавке.
Когда герцог Гандийский проводил ночи в Риме, то никогда не возвращался раньше утра, поэтому никто в Ватикане не проявил беспокойства до того, как возвратились отвязанные лошади и тяжелораненый оруженосец. Он несвязно рассказал о том, что герцог приказал ему ждать в течение часа, и о нападении, которому подвергся, пока ожидал герцога. Оруженосец потерял слишком много крови и скончался, не успев поведать ничего более конкретного.
Тем не менее оставалась надежда на то, что нападение на оруженосца не было связано с его господином и что Хуан появится целый и невредимый. Скорее всего, как и множество раз до этого, он находился в доме очередной любовницы и ожидал удобного момента, чтобы выскользнуть, не будучи замеченным ее мужем.
Вечером Микель Корелья послал своих подчиненных прочесать район, включая дома, находившиеся поблизости от Иудейской площади. Они обнаружили следы крови в заброшенном доме; этот факт сильно обеспокоил Папу, и продолжившееся расследование привело к Тибру – месту, куда в Риме обычно сбрасывали ненужные трупы. Были допрошены обитатели прибрежной полосы, два дровосека, которые дремали, охраняя груз древесины, а также спавший в своей лодке лодочник, которого разбудил утренний холод. Все они сообщили, что видели, как трое мужчин, лица которых были скрыты масками, бросали в воду нечто похожее на тело дворянина. Когда дон Микелетто укорил их в том, что они не заявили обо всем в соответствующие службы на следующий день, эти люди пожали плечами и сообщили, что очень часто по ночам были свидетелями подобных сцен, но никто никогда ни о чем их не спрашивал. Микель отпустил их, не наказав, поскольку было очень хорошо известно, что римский обычай бросать по ночам неудобные трупы в Тибр установился задолго до папства Александра VI.
Тем же вечером Жоан испытал настоящее потрясение, увидев Анну в лавке в момент, когда он с парой клиентов обсуждал новость об исчезновении папского сына и гибели его оруженосца. Она плохо выглядела, с трудом передвигалась, но, когда самые дотошные задали ей вопрос о ее самочувствии, Анна ответила, что была больна, однако сейчас ей лучше. Она даже недолго поучаствовала