на голову капюшоном. Ее колени были прижаты к груди, а руки прятались в складках юбки. Я сняла капюшон, и моим глазам предстало жуткое зрелище. Сколько я себя помнила, лицо моей матери всегда было осунувшимся и измученным, но несмотря на это прелестным. Теперь же оно напоминало лицо чудовища. Из красных язв по щекам струились гной и кровь, шея безобразно распухла, а окровавленные губы застыли в гримасе боли. Ее глаза медленно открылись. Когда-то они были синими и добрыми, но сейчас стали розовыми и лишились каких-либо чувств.
– Мама.
Я не знала, что еще мне сказать. Я не была уверена, что она меня узнала.
Ее тело не шелохнулось, но одна рука выскользнула из складок ткани и потянулась ко мне. Губы приоткрылись, издав какой-то звук. Это могло быть мое имя. Это мог быть стон страдания. Сказать наверняка было невозможно.
– Пожалуйста, пойдем в постель, – позвала я.
Я понятия не имела, как за ней ухаживать, но смотреть на то, как она подобно животному лежит на полу, было невыносимо. Она не заслуживала такой участи.
– Элиза.
На этот раз я узнала свое имя и улыбнулась. Если она до сих пор меня узнаёт, значит, еще не все потеряно.
– Пойдем.
Я потянула ее за плечи. Она приподнялась и потянулась ко мне обеими руками, но сил на то, чтобы встать, у нее не хватило. Я, как могла, тащила ее по полу, надеясь на то, что юбка защитит ее ноги, но она не жаловалась. Я уложила на край кровати ее голову и руки, а затем наклонилась, чтобы приподнять нижнюю часть ее тела. Моя голова раскалывалась от боли, и к тому времени, когда я уложила ее рядом с Нэрном, я уже едва не теряла сознание. Я заползла на кровать и легла рядом, поглаживая ее руку.
– Мама, все остальные… – начала я и тут же запнулась.
Ее водянистые глаза неотрывно смотрели на меня, подтверждая то, что я не осмеливалась облечь в слова. Все умерли. Пока я лежала в бреду, моя семья исчезла. Я вспомнила, как она держала на руках братишку, такого маленького и такого неподвижного. Я надеялась, что он умер быстро.
Но я выжила. И это означало, что эту чуму, это страшное бедствие, уничтожившее мою семью, можно победить. Я была еще очень слаба, но уже чувствовала, как ко мне возвращаются силы, а мысли проясняются. Я обвила руками ее тело, такое худое, сплошная кожа да кости, призывая жизнь скорее в него вернуться.
– Пожалуйста, – умоляла я, – не покидай меня. Что я буду без тебя делать?
– Агна.
Она произнесла это очень медленно и тихо, еле слышным шепотом. Ее горло так распухло, что каждый звук давался ей с невероятными мучениями. Я ощущала, сколько усилий стоят ей эти слова.
– Ты должна уехать.
Я приблизила к ней лицо, чтобы ей не приходилось так сильно напрягаться. Из ее носа стекала тонкая струйка крови, и я вытерла ее рукавом.
– Хорошо, я поеду в Сент-Элсип, –