как всегда, было пусто. Дрюпин стал запускать кофейную машину, а я отправилась на пищевой склад – за обедами. Склад большой, гораздо больше, чем сама столовая. Когда-то здесь был порядок, вдоль стен располагались стеллажи до потолка, заставленные пластиковыми коробками с едой. Потом стеллажи опрокинулись, коробки полопались и из них вывалились подносы с едой, заплавленные вакуумной пленкой. Подносы эти лежат горой, вдоль стен повыше, в центре пониже, с виду совсем одинаковые.
Одинаково неаппетитные, на прошлой базе нас кормили не в пример лучше, здесь так себе. Дрюпин уверяет, что это космическая еда. То есть это питание предназначено для космонавтов, а теперь вот мы им питаемся. Не знаю, не знаю… Если они космические, то почему так много испорченных попадается? Почти каждая вторая упаковка тухлая. Поэтому я на всякий случай набрала сразу пятнадцать подносов, чтобы потом два раза не ходить.
Дрюпин уже запустил кофемашину и теперь настраивал микроволновку. Она тут огромная, похожая на… Не знаю на что. На пневмомолот, пожалуй. Такое большущее устройство, от пола до потолка. Работает эта адская печь не очень хорошо, и каждый раз, прежде чем запустить, Дрюпин ее настраивает с помощью разводного ключа.
Сегодня у него что-то не клеилось, микроволновка гудела, причем так, что дрожал пол.
– Может, так поедим сегодня? – спросил Дрюпин. – Оно и холодное вкусное…
Я его стукнула немного по голове, он не обиделся, Дрюпин человек не обидчивый. Только есть холодную жратву совсем не хочется.
– Ладно, сейчас поправлю…
Дрюпин полез под микроволновку, принялся пыхтеть и бряцать ключами. Я ждала. Внезапно машина зажужжала громче, на панели управления замигали разноцветные огонечки и цифры, Дрюпин дернулся и почти сразу заверещал.
Кажется, он поджаривался, верещал, во всяком случае, громко. Он попытался выбраться из-под микроволновки, но не получилось, кажется, он там застрял, бил ногами и завывал; я уронила подносы с едой, схватила Дрюпина за ноги и рванула. Вытащила до пояса, Дрюпин заверещал сильнее, я тоже дернула сильнее и вытащила его наружу.
Дрюпин хрипел. Он схватил бутылку с водой, сорвал пробку и стал пить, и почти сразу выплюнул и завыл, начал кататься по полу, точно горел изнутри. Я растерялась, не знала, что делать, поэтому я накинулась на Дрюпина и прижала его к полу.
Что случится с человеком, которого засунут в микроволновую печь?
Дрюпин возился, стараясь выбраться, а я его держала. Наверное, ему было очень больно, во всяком случае, глаза у него сделались дикие, видимо, он все-таки немного сварился изнутри.
Я сама чуть не заплакала. Я представила, как оно будет, если Дрюпин сейчас возьмет да и помрет. Я останусь одна. Есть, конечно. Клык, но он мелкий еще, с ним и поговорить толком нельзя, он сумасшедший, одна останусь.
Дрюпин плакал. Выл. Ему было больно. Я думала, по коже у него пойдут пузыри, но потом вспомнила, что микроволны жарят изнутри. Что гораздо хуже.
– Больно… – прохрипел Дрюпин. – Больно…
– Лежи, – велела я. – Лежи тихо, не дергайся.
Дрюпин закрыл