бледный как мел и со следами рвоты на сюртучке. Ерой, твою мать!
Я приказал прочесать окрестности и взял за руки девушку:
– Лизонька, ты цела?
– Да… – ответила девушка, а потом поинтересовалась безжизненным голосом: – Я их убила?
– Ты молодец.
– Лошадок угнать хотели, лихоимцы, – сообщил Степан, перевернув одного из оборванцев. – Я тока одного свалить успел. Остальных вона скубент с Лизаветой порешили…
Чуть позже выяснилось, что Лиза застрелила лишь одного разбойника, второго убил из револьвера Ла Марш, совершенно случайно оставшийся в лагере – у него разболелось раненое плечо. Третьего – Степан, ну а Веня всего лишь подранил четвертого, которого изловили в зарослях волонтеры.
Причина нападения была банальной до безобразия. Старатели – а этот разношерстный сброд оказался обычными дикими старателями, следили за нами со вчерашнего дня с одной-единственной целью: украсть лошадей. Ночью у них ничего не получилось, лагерь на совесть охраняли часовые, да и остальные волонтеры спали рядом с конями. Законно подозревая, что поутру мы тронемся в путь и с возможностью разжиться лошадками придется окончательно распрощаться, ублюдки решились на авантюру. Другого выхода у них не было, собственные лошади пали, а бросать фургон, груженный инструментами и кое-каким золотишком, было жалко. Да и до Блумфонтейна, куда они направлялись, оставалось около восьмидесяти километров – пешком по бушу особенно не походишь. Вообще не походишь: сожрут звери или кафры завалят.
Я не понимаю: да подойди они к нам по-хорошему и попроси продать лошадей, неужто мы бы им отказали? Так нет, имея в руках золота на просто гигантскую по этим временам сумму примерно в пятнадцать тысяч трансваальских фунтов, они предпочли разбой и смерть. Как? Зачем? Боялись, что мы все отберем? Да, я читал про золотую лихорадку, заставляющую совершать безумства, но… но все равно ничего не понимаю. Порочность натуры? Жадность? Да будьте вы прокляты… Как по мне, все это золото не стоит даже одной жизни.
Но это не все. Воспользовавшись суматохой, сбежали все пленные, прихватив с собой пять лошадей. Правда, одного из них все-таки удалось подстрелить – отличился Шнитке.
Правда, утешением нам послужили около тридцати килограммов золотого песка с самородками и бешеная джига извивающегося в петле последнего ублюдка. Кстати, поляка, по имени Кшиштоф…
Золото дружно решили продать в Блумфонтейне, а вырученные деньги разделить. Долго дискутировали, как разделить, но потом решили уподобиться средневековым наемникам. Командир отряда получал две доли, сержанты и доктор – по полторы, всем остальным – по одной, с отделением части на нужды отряда. Я в обсуждении не принимал участия, все решили сами волонтеры, правда, чуть не передрались при этом. Некоторые даже призывали пожертвовать золотишко Оранжевой Республике, на нужды войны. Но, к счастью, им быстро позакрывали рты.