и нервный. Он был красивым до последних своих дней: особенное тело, особенная кожа… А тогда я всего лишь хотела познакомиться и получить работу.
Он был очень удивлен, увидев нас сидящими на улице, на веранде. Был январь, и было очень холодно. Он спросил «как дела», а я избежала вежливого обращения и перешла на «ты». Он отнесся ко мне так, будто я была старше его, а я отнеслась к нему, будто он был моложе меня. И такими наши взаимоотношения оставались всегда. В тот день мне было восемнадцать, а ему – пятьдесят девять. Он был на сорок лет старше меня.
Когда я впервые услышала эту историю? Возможно, мне рассказала ее Лора Гуэрра, жена Тонино – великого итальянца, создавшего вместе с Антониони и Феллини, не только целое направление в мировом кинематографе, но и особую эстетику кино. А возможно, и эстетику целой эпохи. Лора так иногда шутит: мы не можем хандрить, ведь за нами – эпоха! Кстати, именно Лора познакомила меня с Энрикой. Посмотри, сказала она мне, это жена Антониони. Был день рождения Тонино, восемьдесят седьмой или восемьдесят шестой, и Энрика приехала поздравить друга своего покойного мужа в Пеннабили – родной город Тонино. Был поздний вечер, центр Пеннабили был украшен в честь Тонино фонариками и гирляндами, как к Рождеству… Все что-то ели и пили на улице, хохотали, открывали шампанское, а я еще подумала: какие у этой Энрике красивые ноги… Она была в мини-юбке, которая ей очень шла, с копной светлых волос, очень молодая и вся какая-то искрящаяся. Тоже пила шампанское и громко смеялась. Честно говоря, я была разочарована, я всегда думала, что рядом с эстетом Антониони должно находиться также все только сверхэстетское, неестественное и немного аномальное… А эта женщина была абсолютно естественной и абсолютно нормальной, очень живой и близкой. И значит – она ему не подходила. Почему я так думала? Да просто потому, что ничего тогда не понимала ни про итальянцев, ни про Антониони, ни про кино. Да и вообще про жизнь мало что понимала…
Микеланджело Антониони и Тонино Гуэрра в Узбекистане
Но, наверное, все-таки я услышала историю ее встречи с Антониони от самой Энрике. Потому что только она могла рассказать ее так поэтично и одновременно просто. Да и я со временем поняла: настоящая красота, настоящая эстетика проста и лаконична. И – полна жизни. Именно такой оказалась Энрика, когда я ее узнала лучше…
Детство
Я родилась недалеко от Портофино, и в шестнадцать мы приезжали туда каждый вечер и находились там до самой зари. Пили, пели, играли на гитаре. Это было наше поколение. Мы родились в Портофино. На Лигурийское побережье мы ездили по фантастической красоты узким дорогам и с очень большой скоростью. Я сама «не рулила», меня отпускали – «с друзьями».
Моя мать была очень утонченной женщиной, из богатой семьи, из Генуи. После войны ее семья переехала в провинцию, где мама встретилась с моим отцом. Он был командиром партизанского отряда во время войны. Отец был очень важным человеком, очень сильным и очень красивым. Он ездил на охоту, и это было предметом