руны. А еще он также смешал свою кровь с человеческой и велел Джонатану и его последователям испить ее. Так их кожа стала устойчивой к рунам – и так появились первые нефилимы. Образ выходящего из воды Разиэля был священен для любого нефилима. Его называли Триптихом и изображали там, где Сумеречные охотники собирались вместе, и там, где они умирали.
Образ на полу Института служил мемориалом. Когда Себастьян Моргенштерн вместе с армией фэйри напал на Институт, этой картины еще не было. Вернувшись в Институт после Темной войны, дети Блэкторнов обнаружили, что холл, где многие расстались с жизнью, уже перестроен. Все камни, на которых Сумеречные охотники истекали кровью, заменили новыми и выложили мозаику в память о тех, кто пал в боях.
Всякий раз, когда Эмма проходила по этим плитам, она вспоминала родителей и отца Джулиана. Ей это нравилось: она не хотела никого забывать.
– Когда ты сказала «в каком-то смысле есть», ты ведь не имела в виду Артура? – спросила Кристина, задумчиво глядя на Ангела.
– Конечно, нет.
Артур Блэкторн был главой Лос-Анджелесского Института. По крайней мере, номинально. Он был увлечен классической историей и одержим мифологией Древней Греции и Рима и вечно сидел в мансарде в окружении старинной керамики, полуистлевших книг, бесконечных эссе и монографий. Пожалуй, Эмма ни разу не видела, чтобы он заинтересовался проблемами Сумеречных охотников. Количество встреч с Артуром после прибытия Кристины в Институт можно было пересчитать по пальцам одной руки.
– Поразительно, что ты вообще о нем помнишь.
Кристина закатила глаза.
– Не закатывай глаза. Это портит торжественный момент.
– Что еще за торжественный момент? – удивилась Кристина. – Зачем ты меня сюда притащила? Я хочу в душ, хочу переодеться… К тому же, мне просто необходимо выпить кофе.
– Тебе вечно необходимо выпить кофе, – отмахнулась Эмма, устремившись по коридору в противоположное крыло здания. – Это ужасная зависимость.
Кристина что-то едва слышно пробурчала по-испански, но все равно поспешила за Эммой. Любопытство явно побеждало. Эмма развернулась, и пошла спиной вперед, приняв на себя роль экскурсовода.
– Итак, почти вся семья живет в южном крыле, – сказала она. – Первая остановка, комната Тавви.
Дверь в спальню Октавиана Блэкторна была открыта. Ему было всего семь, и он не слишком беспокоился о защите личного пространства. Эмма заглянула внутрь, и озадаченная Кристина последовала ее примеру.
В комнате стояла небольшая кровать, застеленная ярким полосатым покрывалом, игрушечный дом высотой с Эмму и заваленный книгами и игрушками шатер.
– Тавви мучают кошмары, – объяснила Эмма. – Иногда Джулиан спит вместе с ним в шатре.
– Мама так же поступала, когда я была маленькой, – улыбнулась Кристина.
Следующая комната принадлежала Друзилле. Дрю было тринадцать, и она обожала фильмы ужасов. На полу валялись книги о жутком кино и серийных убийцах.