Становление информационного общества. Коммуникационно-эпистемологические и культурно-цивилизованные основания
идеи – потока цифровой информации» [87]. Такая ориентация перерастает в обоснование концепта «информационное общество» как адекватной смыслообразующей парадигмы постижения современной социокультурной динамики.
Более того, этот термин, введенный в научный оборот в начале 1960-х гг. такими авторами, как М. Порат и Ё. Масуда, в 1990-х гг. рассматривается профессором социологии университета в Беркли М. Кастельсом как ключевой историософский концепт осмысления логоса эволюции современного социума. М. Кастельс пишет, что «сетевые информационные структуры одновременно выступают как ее универсалии – продукты и средства… Процессы преобразований, находящие свое выражение в идеальном типе сетевого общества, выходят за пределы социальных и технических… отношений: они глубоко вторгаются в сферы культуры и власти… Мы приблизились к созданию чисто культурной структуры социальных взаимодействий» [163, с. 494–495, 503, 505].
Казалось бы, в господстве информации находит свое разрешение извечная коллизия «натура – культура». Однако, в отличие от Б. Гейтса, М. Кастельс – не апологет «информационного общества». Оно для него «не конец истории», которая «завершилась счастливым примирением человечества с самим собой. На деле все обстоит совсем иначе: история только начинается… Речь идет о начале иного бытия, о приходе нового, информационного века, отмеченного самостоятельностью культуры по отношению к материальной основе нашего существования. Но вряд ли это может послужить поводом для большой радости, ибо, оказавшись в нашем мире наедине с самими собой, мы должны будем посмотреть на свое отражение в зеркале исторической реальности. То, что мы увидим, вряд ли нам понравится» [163, с. 505].
Креативность такого подхода все же снижается редукцией проблемы к дуальной оппозиции «натура – культура». В этой оппозиции остается неясным, почему глобальная информационная культура не дает повода для оптимизма, тем более – для ее оценки как «осевого», то есть смыслообразующего культурно-цивилизационного прорыва. Очевидно, ответ может быть найден путем рассмотрения противоречивого назначения информации в смысловой связке «культура – цивилизация» и производной от противоречий между ними, по определению З. Баумана, «вторичной варваризации».
В принципе информация изначально является одной из ипостасей Хаоса – неупорядоченным потоком лишенных смысла «следов», которые познаваемые объекты оставляют в сознании субъекта (не говоря уже о специальной проблеме искажающих эти «следы» технологических и операциональных «шумов»). Прибегая к образному выражению Аристотеля, оттиск на воске может означать что угодно, если мы не знаем, что на нем – отпечаток перстня. Информация – «черный ящик» таких «следов» – кодов, условных знаков. Их декодирование предполагает предварительное знание установленных кодов и последующее оперирование ими для преобразования информационного хаоса в познавательный логос. Гипотетически – мы не находим