на глазах у них разодрались их жеребцы. На этот раз они вдвоем возвращались с урочищ у Бурхан-Халдуна, где они осматривали травы и место будущей зимовки.
Пустив коней попастись, они отдыхали в маленькой излучине Онона под зарослями тальника. Подкрепившись взятой из дома едой, полеживали на седельных потниках. Выехав из стойбища ранним утром, они почти всю дорогу провели в молчании, обменявшись лишь короткими словами, когда брызгали архи хозяину Бурхан-Халдуна и осматривали пастбище. И теперь Тэмуджин раздумывал о том, как, пока они были одни, начать разговор и наладить пошатнувшиеся отношения между ними.
– Бэктэр, – мирным голосом начал он. – Давай поговорим с тобой.
– О чем нам еще говорить? – с непримиримой усмешкой покосился тот. – О том, какой ты умный и хороший, а я глупый и плохой?.. Или о том, что ты у нас нойон, а я во всем должен слушать тебя и помалкивать?..
– Подожди, – остановил его Тэмуджин и сел, глядя на него, готовя слова помягче, и в это время сзади раздалось тонкое, злое лошадиное ржание.
Черный жеребец Тэмуджина, яростно оскалив зубы и поворачиваясь задом, лягал каурого Бэктэра. Тот, огрызаясь, убегал от него.
Тэмуджин и Бэктэр, вынимая кнуты из-за голенищ, бросились разнимать. Тэмуджин наперерез подбежал к своему жеребцу и поймал за поводья, но тут же их перехватил Бэктэр и начал хлестать коня по бокам и крупу, разражаясь страшными ругательствами. Жеребец косил выпученными глазами, от злобы и страха рвался на дыбы, но Бэктэр висел на нем как привязанный.
– Стой, Бэктэр, хватит, – Тэмуджин, подождав немного, схватил его за руку, когда тот замахнулся в очередной раз. – Вырвется, не поймаем…
– Пусть он исчезнет, пока я его не убил! – выпучивая глаза и дрожа от злобы губами, прокричал тот ему в лицо. – Такой же, как и ты!.. Ненавижу!..
Тэмуджин отпустил его руку. Бэктэр, крупнее и тяжелее его, стоял перед ним, в злобе своей готовый броситься в драку, и у Тэмуджина вдруг пронеслось в голове: «Такого надо убивать сразу… ножом в сердце!..» Дрогнула рука, коснувшись ножен, и он, поймав себя на том, что впервые почувствовал в себе готовность убить брата, смутился, настороженным взглядом следя за ним, раздумывал, как быть. Тот, видно, догадался о его мыслях, поспешно отступил на два шага, опасливо глядя на него.
– Иди, лови своего коня, – сказал Тэмуджин и пошел за своим жеребцом, поджидавшим его в отдалении.
Домой они ехали порознь.
С того дня они без крайней нужды не разговаривали друг с другом, хотя внешне их вражда оставалась почти незаметной. Тэмуджин по праву старшинства отдавал приказания, распределяя работы между братьями, а тот, тая в бесстрастных глазах злую усмешку, молча исполнял.
IX
В середине месяца суни[5] Унэгэн с двумя молодыми нукерами объезжал курени и айлы по правому берегу Хурха. В последнее время Таргудай стал особенно подозрителен к людям и с каждым разом требовал от него все больше сведений и подробностей о том, что делается в куренях, наказывая не упускать ничего важного. Унэгэну иногда нечего было и докладывать – нечасто в унылых