человека после смерти попадает в загробный мир, – внушал старик внуку, сидя на завалинке и дымя самокруткой, – казалось, он никогда с ней не расстается. – Если хорошо себя ведешь, слушаешься маму с папой, учишься на одни пятерки, то тебя в рай определяют. А если, к примеру, уроки прогуливаешь, стекла бьешь и куришь – то в ад. Вот попадешь к чертям в лапы, посадят они тебя на сковородку и будут поджаривать.
– А если человек себя никак не вел? Ну, нормально, то тогда куда? – ковыряя в носу, поинтересовался Ваня. Сказка деда его нисколько не напугала.
– Тогда, – призадумался на секунду старик, – тогда грачом будешь. Превратит тебя Господь в птицу на веки вечные. Будешь по кладбищу летать да прощения у него просить.
– Дед, а дед, а ты ведь точно в рай не попадешь! – сдерживаясь из последних сил, чтобы не засмеяться, дурашливо всхлипывая, пробормотал Ваня.
– Это еще отчего? – подавился горьким дымом старик.
– Так ты ж куришь! – Ваня задал стрекача так, что только голые пятки засверкали. Несясь во весь опор, он, громко гогоча, слышал, как дед матерится ему вслед.
Иван Митрофаныч тихо засмеялся. Мудрый дед был, царствие ему небесное! Он вновь плеснул водки в стакан и собирался уж выпить, как вдруг замер, вглядываясь в просвет между деревьями.
– Никак, Кирюха идет! Точно! Он! Больше некому!..
По грязи, увязая чуть ли не по колено в лужах, топал невысокий мужичок в черной куртке.
– Здорово, Митрофаныч! – заприметив приятеля, заорал мужик. – Ты уже тут! – Подойдя поближе, он протянул руку.
– Ты чего орешь, дурень?! – прошипел Митрофаныч. – Не в лесу, чай! – Покосившись на ноги приятеля, он постучал себе по лбу. – Ты бы еще сандалии одел!
– Так я ж думал, проскочу как-нибудь, – очищая кроссовки от грязи о край ограды, начал оправдываться Кирилл.
– Проскочу, проскочу… Проскочили уже разок, – передразнил Митрофаныч. – Как был дураком, так и остался. Вечно у тебя все не как у людей! Одно слово – баламут!
Тут он заметил протянутую для приветствия руку и сунул в нее налитый стакан.
– Выпей.
– Ну, за встречу! Давненько мы с тобой не виделись…Хорошо! – опрокинув в себя водку, крякнул Кирилл и уткнулся носом в рукав. – А могилка-то заросла, – кивнул он, чуть отдышавшись, за спину Митрофаныча.
– Сам вижу, – буркнул приятель. – Ты лучше на свою взгляни…
Кирюха, улыбаясь в тридцать два зуба, зашел за ограду могилы, стоявшей впритык к митрофанычевой.
– Едрена Матрена! – заорал он через секунду. – Ты гляди: табличку сперли! Ну, кому она, на хрен, нужна?!
– Бомжи, поди, уволокли, – хмуро отозвался Митрофаныч. – На металлолом сдали – аккурат на бутылку бодяги должно хватить…
– Ну, ничего святого в людях не осталось! – продолжал разоряться Кирюха. – Грех ведь это!
Он еще немного повозмущался и, наконец, успокоился.
– Эй, сосед! Может, еще по одной жахнем? У меня есть с собой. Сейчас в гости приду…
Кирюха