спасти ее, – сказала она про себя, твердо выступила из рядов дам и приблизилась к королю.
Одобрительный шепот пробежал среди присутствующих; все лица просияли, все взоры устремились с благосклонностью на леди Джейн. Всем было известно, что она – подруга королевы и последовательница нового учения; поэтому ее великодушное заступничество за графа Сэррея являлось весьма знаменательным и важным.
Леди Джейн склонила свою прекрасную, гордую голову пред королем и сказала ясным, серебристым голосом:
– Ваше величество! От имени всех женщин прошу у вас пощады Марии Аскью, потому что она – женщина! Граф Сэррей уже сделал это, потому что истинный кавалер всегда остается верен себе и неизменно обязан исполнять свой благородный, священный долг защиты беспомощных и погибающих. Истинный джентльмен не спрашивает, заслуживает ли женщина его защиты; он оказывает ей покровительство именно потому, что она – женщина и нуждается в его помощи. И если я от имени всех женщин благодарю графа за его заступничество за женщину, то присоединяю к его просьбе и мою, чтобы никто не имел права сказать, будто мы, женщины, всегда трусливы, лишены мужества и не осмеливаемся спешить на помощь человеку в беде. Итак, я прошу вас, ваше величество, о пощаде Марии Аскью.
– И я, – сказала королева, снова приближаясь к супругу, – также присоединяю мою просьбу, ваше величество. Сегодня праздник любви, мой праздник, государь. Так пусть же любовь и милость восторжествуют!
Она смотрела на Генриха VIII с пленительной улыбкой, ее глаза сияли так лучезарно, сулили столько счастья, что король не мог противиться ей.
В глубине сердца он был готов на этот раз склониться к помилованию преступницы, но ему был нужен для этого какой-нибудь предлог, чье-нибудь посредничество. Он торжественно поклялся не щадить ни единого еретика и не имел права нарушить свое слово только из-за того, что королева просила его о помиловании.
– Ну, – сказал он после некоторого раздумья, – я согласен исполнить ваши просьбы, согласен помиловать Марию Аскью, при том, однако, условии, что она откажется и торжественно отречется от всего, что говорила здесь. Довольны ли вы этим, Екатерина?
– Довольна, – печально ответила королева.
– А вы, леди Джейн Дуглас и Генри Говард граф Сэррей?
– Мы довольны!
Все взоры обратились теперь вновь на Марию Аскью, которую присутствующие оставили без внимания, несмотря на то, что ее дело занимало всех.
Девушка, со своей стороны, также относилась безучастно к остальному обществу и почти не замечала, что происходило вокруг нее. Она стояла, прислонившись к отворенной двери балкона, и смотрела вдаль, на пламенеющий горизонт. Ее душа была с благочестивыми мучениками, за которых она горячо молилась Богу, в своей лихорадочной экзальтации завидуя их мучительной смерти. Совершенно отрешившись от настоящего, она не слышала ни молений своих защитников, ни ответа короля.
Рука, положенная на плечо Марии, заставила ее отвлечься от