дверь. Покрывало на ней было старым и, по-видимому, легко воспламеняемым. Очень легко.
– В тюрьму я не собираюсь, – сказал тот, другой, поднимаясь с кресла. – По мне, так лучше умереть здесь.
И он бросил горящую спичку на горку из коробков.
Все происходило как во сне. У человека на кровати, звали которого Эдвард Лэйк, времени спастись было в обрез. Его развезло настолько, что отодвинуть тяжеленную кровать от двери он бы просто не смог. По этой же причине он не мог и сообразить, что молчание телефона на прикроватной тумбочке вызвано тем, что тот, другой, во время забытья Эдварда выдернул из розетки шнур.
К тому моменту, когда он наконец завозился, пробраться мимо огня к окну уже не получалось. Он был слишком ошеломлен происходящим, и правда состояла в том, что единственно реальной и значимой вещью, совершенной Лэйком за всю его жизнь, было убийство женщины, после которого ехать дальше особо и некуда. А потому возможно, что где-то в своей сокровенной глубине он на самом деле хотел одного: умереть.
На то, как догорает его бывший товарищ, тот, другой, взирал с парковки. Момент смерти Эдварда он ощутил буквально физически и несказанно удивился тому, что произошло следом.
Смерть девушки там, в доме, резанула болью. Но это… это было что-то совершено иное. Под стать другому измерению.
Он чувствовал в себе преображение, глубинную перемену, дающую понять, что теперь он свободен от навязчивого преследования, пусть даже они с Эдвардом шли по жизни из начала в конец бок о бок и рука об руку.
Те, кто ходит в одиночку, передвигаются быстрей. Так что настало время для новых горизонтов и более масштабных целей.
Теперь все пойдет прекрасно.
Чтобы отложить данное событие в памяти, он глянул на вывеску мотеля – сейчас она полыхала вместе со своим хозяином и всем строением, из окон которого рвались красные гудящие языки пламени. В этот миг он нарек себя иным именем. А затем повернулся к зареву спиной и пошагал вверх по дороге, с упоением ощущая в ночи, как плотно прилегает к его подошвам земля.
Однако даже при наличии у него недюжинной воли путь выдался долгим и утомительным. Рассвет застал его изнеможенно сидящим у обочины шоссе. Какой-то проезжий коммивояжер, который из-за дурного сна поднялся раньше обычного, а потому обладал запасом времени, остановился и из сострадания согласился его подвезти. Вполне сознавая, чем может обернуться встреча с наблюдательным незнакомцем, бывший спутник Эдварда сел на заднее сиденье с ядовитым хвостиком улыбки на губах.
Проехав около сотни километров, коммивояжер поглядел в зеркальце заднего вида и увидел, что пассажир спит. В этот редкий момент беззащитности лицо его было бледным и осунувшимся.
Но все это события пятилетней давности.
Сейчас он не в пример крепче.
Часть 1
Поражает количество людей, которые думают в одиночестве, поют одни, едят одни или разговаривают сами с собой на улицах. Они, тем не менее, никак не пытаются объединиться