6.39
Спотыкаясь, Виктор напролом бежал вперед. Туда, где была берлога. Туда, где мелькала странная фигура. Странно знакомая… и так непривычно смотревшаяся в здешних местах.
Остановившись в нескольких метрах от фигуры, он замер, не в силах вымолвить и слова.
Это была Лариса. Не считая обрывков медвежьей шкуры, на ней ничего не было. Кожа в ссадинах и грязных разводах, волосы липкой паклей свисают на худенькие плечи, трясущиеся от холодного дождя. В руках женщина держала Артема, он был совершенно голый и сосредоточенно сосал пальцы руки.
– Скорее, Витя, – хрипло позвала жена, испуганно озираясь вокруг. – Скорее!
К изумлению Смолина, она начала протискиваться в берлогу, вместе с сыном.
– Они идут сюда, – хрипела она. – Плохие люди. Они уже убили нашу дочь… Прячься с нами… Прячься… закрой вход ветками…
Смолин вскрикнул, отчаянно потер глаза и снова открыл их.
Видение не исчезло. Лариса копошилась в берлоге, пытаясь спрятать Артема. Тот встревоженно ворчал (почти как медвежонок), будто понимал, что его семья в опасности.
Виктор упал на колени. Тыльной стороной ладони ударил себя по лицу, затем стиснул зубами прокушенный язык. Едкая боль мгновенно всколыхнулась огнем, заставив охотника исторгнуть мучительный стон. Изо рта потек свежий ручеек крови. Смолин поднял голову, дико вытаращенные глаза лихорадочно блуждали по сторонам.
Он был один. Вокруг берлоги валялись клочья мха и еловые ветки.
Виктор пополз к берлоге.
«Я схожу с ума», – с ужасом подумал он, заглядывая в чернеющий зев ямы. Медвежья зимовка была пуста.
(Плохие люди.)
Он воткнул нож в мокрую слякоть, провернул вокруг лезвие, выворачивая наружу вязкий комок земли.
– Я здесь! – закричал он. – Ты слышишь?! Я пришел!!!
Сверху посыпалась труха, захлопали крылья, и рядом с ним опустился ворон. Еще два ворона сидели слева от берлоги, внимательно следя за охотником.
Виктор завыл от бессилия. Он выпрямился, оглядываясь. Вопль застрял в глотке.
Вороны были повсюду. Черные бестии усеивали деревья, словно молчаливые призраки из какого-то третьесортного слэшера. Некоторые расположились прямо в траве, посреди валежника и наваленных веток. Громадные клювы тукло поблескивали, словно грозные острия копий.
– Прекрасно, – выдохнул Виктор. Он сплюнул на ладонь сгусток крови, начав неторопливо размазывать кровавую массу по лицу, словно грим.
За спиной треснула ветка, но охотник не спешил поворачиваться.
– Ждете представления? Да? – спрашивал он, глядя на живой ковер из черных как сажа птиц. Наконец все его лицо было покрыто собственной кровью. Странно, но дождь, попадая на кожу, не смывал ее.
Сзади явственно слышались чьи-то шаги, и Виктор развернулся.
Медведь стоял метрах в десяти от него, низко опустив голову, он будто что-то высматривал в мокрой траве. Зверь хрипло и натужно дышал.
Виктор издал дикий, протяжный крик.
Медведь уставился на него. Крохотные, запавшие глазки медленно наливались кровью.
В