убийства? В то время как вы храпели, перерезали более тысячи граждан!
Такими возгласами толпа приветствовала проходивших воинов, а воины спокойно отвечали:
– Довольно! Молчите и спите, мокрые курицы, или мы спалим ваш курятник!
Эта «вежливая речь» вызывала негодующие выкрики, и солдаты, хорошо знавшие, что с духовенством, хотя бы и безоружным, шутить нельзя, безмолвно продолжали свой путь.
Опасность миновала; теперь всем хотелось говорить громче прежнего и, без сомнения, эта болтовня продолжалась бы до зари, если бы внезапно не растворилось одно из окон, выходивших во двор, и не раздался властный голос Кирилла:
– Пусть каждый ложится там, где есть место. Утром вы все мне понадобитесь. Пусть немедленно явятся ко мне начальники параболанов с двумя пленниками и с теми, которые их захватили.
Через несколько минут Филимон вместе с двумя десятками лиц уже стоял перед великим человеком. Патриарх сидел за своим письменным столом и писал краткие приказы на небольших полосках бумаги.
– Вот юноша, который помог мне преследовать убийцу, – сказал Петр. – Он перегнал меня и поэтому подвергся нападению со стороны пленников. Мои руки, благодарение Господу, не обагрены кровью.
– Трое бросились на меня с ножами, – оправдывался Филимон, – и мне пришлось вырвать кинжал у этого человека, чтобы оружием обратить в бегство двух других.
– Ты храбрый отрок, но не читал ли ты в Священном Писании: если человек ударит тебя в правую щеку, подставь ему левую.
– Я не успел убежать, подобно Петру и всем прочим.
– Но почему же?
Филимон сильно покраснел, но не решился солгать.
– Мне попалась… бедная раненая негритянка… ее сшибли с ног… и я не смел ее покинуть, так как она мне сказала, что она христианка.
– Хорошо, сын мой, очень хорошо. Я не забуду этого… Как ее имя?
– Я его не расслышал… нет, кажется, она назвала себя Юдифью.
– Ах, это жена того человека, который прислуживает у ворот проклятой Богом аудитории! Эта набожная женщина, жестоко истязаемая мужем-язычником, делает много добрых дел. Петр, ты завтра сходишь к ней вместе с лекарем и посмотришь, не нуждается ли она в чем-либо. Кирилл никогда ничего не забывает. Теперь подайте мне сюда тех евреев. Два часа тому назад их старейшины обещали соблюдать мир, и вот каким образом исполняют они свои обязательства! Ну, что ж! Нечестивые попали в западню, расставленную их собственным коварством!
Евреев привели наверх, но они упорно молчали.
– Посмотри, святейший отец, – заметил кто-то, – все они имеют на правей руке кольцо из зеленой пальмовой коры.
– Весьма зловещий признак! Очевидно, это заговор, – пояснил Петр.
– Ну, что же это значит, негодяи? Отвечайте мне, если жизнь вам дорога!
– Тебе нет дела до нас. Мы – евреи и не принадлежим к твоему народу, – угрюмо возразил один из них.
– Не принадлежите к моему народу? Но вы убиваете мой народ! Я не намерен вступать в прения