напротив дома? – рассуждала Марьяна. – Ухожу я от Миши! – Она ответила на взгляд Алисы, которая закатила глаза, посетовав на то, что ее вопрос остался без внимания.
Миша был странной любовью Марьяны, от которой она не могла избавиться уже второй год. Постоянный возлюбленный, знаменитый музыкальный продюсер, беспокоился, появлялся на публике с молодыми звездами, но Марьяна упорствовала. Продюсер, Ваня, поначалу бунтовал, но вскоре привык к тому, что он вроде женат, а вроде и не очень. С Марьяной он дружил, завел с ней двух детей, с удовольствием жил с ней в перерывах между ее любовниками и его пассиями и за одиннадцать лет как-то сам по себе выучился через определенный срок расставаться со своими моделями – певичками-стриптизершами. С серьезными женщинами он не связывался – у него была Марьяна. Но на этот раз все было странно: Миша, хирург в муниципальной больнице, произвел на Марьяну неизгладимое впечатление своей профессией, умением читать стихи – «Он та-ак читает стихи, что даже совсем не противно и не хочется ковырять в носу!» – и приступами депрессии, когда Миша лежал на диване и мучил Марьяну. Он просто лежал, матерился, орал на нее, курил и пил дешевый бренди. Еще он не брился и не мылся. Отчего-то Марьяна от этого была в невероятном восторге – хоть и не показывала. Но она уже три раза не ушла от Миши – «потому что ему сейчас плохо», и, казалось, конца и края этому не будет.
– Ты серьезно? – поинтересовалась Фая.
– Знаешь… – Марьяна задумалась. – Он прожег мой белый кожаный диван.
Фая с Алисой ждали продолжения.
– И все? – наконец спросила Алиса.
– Ну, да… – Марьяна с удивлением посмотрела на них. – А что может быть хуже?
Подружки расхохотались.
– Все! Уехал к себе в Текстильщики, – сообщила Марьяна. – Пусть там жжет диваны! – добавила она со злостью. – Он-то уехал, а мне с этим диваном жить! И что мне теперь делать?! Чего ржете? Диван стоит пять тысяч долларов!
В прошлый раз Марьяна нянчилась с художником, с которым познакомилась в расцвете его недолгой славы. Была выставка, были заказы, были поездки на Бали, а потом у него случилось какое-то умопомрачение – позвонил заказчик и был им послан в нелестных для него выражениях. Художник объяснял, что не может продавать свои картины жлобам, которые покупают их потому, что он – модный. Он хочет, чтобы его ценили осмысленно, и, вообще, если хорошо подумать, то любое произведение искусства – бесценно. Картины – его дети, а как он может торговать детьми?
Художник пил – сначала коньяк, потом ром, потом бренди, потом водку, гонялся за Марьяной с ножом – дети с няней жили на даче, каялся, рыдал, бил за нее кому-то морду, но вскоре совсем ополоумел, и к возвращению детей Марьяна его выпроводила – на посошок он порезал ножом кожаный диван цвета слоновой кости.
– Кажется, тебе стоит перейти на ИКЕА, – посоветовала Файка. – Или изменить формат любовников.
Алиса смотрела на своих девочек, на лучших подружек, на раздолбаек и эгоисток, от которых она не ждала ничего хорошего. Она знала,