моя, иди к маме! Прости меня! – я взяла её на руки и прижала к себе, она тут же начала искать грудь. – Проголодалась, солнышко! Сколько же времени сейчас?
Часы показывали полдень. «Не может быть,» – подумала я, – у этого дома необыкновенная аура, волшебная, моя детка никогда ещё так долго не спала.
Поглаживая дочь, я машинально покачивалась как кукла неваляшка, успокаивая то ли её, то ли себя. Вспомнилось, как вчера мы купали малышку в первый раз вместе, как блестели его счастливые глаза, как смеясь, Эрик пеной вымазал себе нос, а потом так смешно чихнул, что это развеселило даже ребёнка… «Стоп! Слишком больно. Не могу. Не буду!» Горло сжало осознание того, что ЕГО больше нет рядом. Он уехал.
«Эрик! Эрик. Эрик… – жизнь моя, боль моя. Ты опять всё перевернул во мне. Я уже почти привыкла, почти смирилась с твоим отсутствием, но ты появился вновь, и как теперь жить?!» Эрика, насытившись, оторвалась от груди и серьёзно, как-то по-взрослому посмотрела мне в глаза, словно, пытаясь понять, что же с мамой происходит.
– Ты права, моя радость, нельзя переживать, иначе молоко станет невкусным! – я поцеловала её в розовые щёчки, положила на кровать, поменяла подгузник.
И вновь нахлынули воспоминания, как он стоял рядом с этой кроваткой и разговаривал с Эрикой, она улыбалась ему беззубым ротиком и произносила звуки ликования, словно с нею рядом стоял настоящий, видимый только ей одной, Ангел. И снова накатились слёзы. Я должна держать себя в руках! Но как? Как это сделать, если сердце в груди болит?
«Нельзя влюбляться в Ангелов! Они неуловимы, и не принадлежат нам. Даже если они рядом, их, всё равно, не удержать. Но как не любить того, кто прекрасней и лучше всех остальных на белом свете?! Вернётся ли Эрик когда-нибудь ещё? Один Бог знает. Не представляю, как дальше жить без него! Этой ночью наши сердца стучали в унисон… А если, вдруг, он решит остаться, сможет ли потом простить меня за то, что я забрала его у Бога, у Церкви, у людей, которым он нужен как воздух, потому что он – истинный священник, рождённый для этой миссии на Земле?!» – голова шла кругом.
Я прикасалась к мебели, к предметам, словно собирая с них пыль, на самом деле, пытаясь проникнутся атмосферой, которую они запечатлели за годы жизни Эрика в этом доме.
«Как жаль, что мне не удалось сдержать данное Вам обещание, Надежда Михайловна!«показалось, или я на самом деле сказала это вслух? – «Этот дом дороже любых сокровищ мира! Ничего здесь не буду менять (хоть Эрик и просил сделать, как будет удобно), сберегу как есть. Мне ничего другого не нужно. Любимый, ты дал мне больше, чем я могла мечтать! Ведь всё здесь – твоё…» Подняла с пола альбом. Вчера Эрик поцеловал меня здесь в первый раз. Дотронувшись до губ кончиками пальцев, я вспоминала этот поцелуй как сказку, как забытьё, как райское наслаждение. А потом ему стало плохо, словно от внезапного удара, он скорчился и упал на колени, застыв как статуя…
«Что же происходит там с тобою, за этой невидимой обычным людям чертой,