увидел детскую кроватку.
– Она мне понадобится, – объяснила молодая женщина. – Мадемуазель Жерсанда уезжает вместе с Октавией. Я должна взять Анри к себе.
– Что? – снова рявкнул сапожник. – А что ты будешь делать, если за тобой придут ночью?
– Но я же останусь дома, мсье, – робко прошептала Розетта. – Я умею ходить за малышами, не беспокойтесь.
– Об этом не может быть и речи! – рычал сапожник. – Эта чудачка решила усыновить мальчишку? Так пусть и занимается им! У тебя и так хватает забот – пациентки, да еще шитье! Сколько ему лет, этому малышу?
– Чуть больше двух с половиной, папа, – ответила Анжелина, бледная от волнения.
– Черт! В этом возрасте они носятся, не сидят на одном месте! Он залезет на стену, свалится с другой стороны… А собака? Ты подумала о собаке? Никогда не знаешь, что такой зверь может учудить…
– Я выросла в этом доме и никогда не лазила по стене… И уж тем более не падала, – возразила молодая женщина. – А Спаситель – славная собака. Он знает Анри. Теперь, когда я согласилась оказать эту услугу, я не стану отказываться.
– Черт бы тебя побрал! – бушевал отец. – Ты такая же упрямая, как наша старая ослица! Хорошо, я помогу тебе спустить кровать вниз. Кстати, вы могли бы переехать к гугенотке… Разве нет? У нее есть все необходимое, и малышу было бы там удобнее, бедолаге…
Последнее замечание отца ошеломило Анжелину. Она тоже начала думать, что решение ее благодетельницы выглядит немного странным.
– Мадемуазель Жерсанда не предлагала мне переехать к ней, – тихо ответила она. – Ну что ж… Я рада, что малыш будет жить у меня. Я так привязана к дому…
– О-о-о… Я считаю, что тебе лучше выйти замуж и заиметь собственных детей, – заметил Огюстен. – Небось, тебе хочется нянчить малышей, ведь почти каждый день ты помогаешь чужим детям появиться на свет.
Анжелина ничего не ответила, а Розетта с сочувствием взглянула на свою хозяйку. Через несколько минут они все трое спустились во двор. Еще не оправившись от страха, поскольку отец мог выведать ее самую большую тайну, Анжелина предпочла сесть. Во рту у нее пересохло, сердце сжималось от боли.
– Папа, может, выпьешь кофе? – с трудом выговорила Анжелина.
– Нет, спасибо. Мне нужно шило. Я-то думал, что забрал шило нужного размера… Оказывается нет.
– Как поживает Жермена? – спросила молодая женщина, переводя разговор на безобидную тему.
– Хорошо, черт возьми! А на что ей жаловаться? У меня есть заказы. Их меньше, чем раньше, конечно, но меня и это устраивает. Она получает пенсию. Мы не самые бедные. Я даже поправился, – пошутил сапожник. – Жермена – прекрасная кулинарка! Ладно, пойду в мастерскую.
Анжелина смотрела вслед отцу. Ей хотелось догнать его, прижаться к его широкой груди, вымолить прощение. Ей было стыдно, что она скрывала правду о своем сыне. Маленькая рука легла на ее плечо.
– Не грустите, мадемуазель, – прошептала Розетта на ухо Анжелине. – Сегодня вечером ваш малыш будет с вами. А потом… Почему вы думаете, что ваш папаша