и стуча пятками по полу Довольно забавно, обычно девчушка с нами себе такого не позволяет, думает Геза, глядя на нее. Она паясничает, чтобы разрядить обстановку, но главное – она очаровательна. Нестерпимо мила. Так и хочется ущипнуть ее за щечку, шлепнуть по попке и снова выпустить на ковер. Снова и снова. С этого дня он сочиняет, подстраиваясь под гимнастку. Он ничего в ней не меняет, да и не надо ничего менять, все уже есть. Когда появляется «кривлянье» – так Бела именует танцевальные движения, – тренер добавляет к ним еще не получившие названий акробатические трюки, изобретает то, о чем мечтает для нее, и тут же требует, чтобы она это выполняла. Он и надеяться не смел, что воспитанница примет хоть что-то подобное, а она легко с этим справляется.
Она падает. Навзничь/ничком/чуть ли не на голову, и однажды утром он бросается к ней, испугавшись сотрясения мозга. Но она мгновенно высвобождается из его объятий и протягивает руки, чтобы тренер еще раз ее подсадил. К ее распухшему ахиллову сухожилию примотан скотчем поролон – девочка столько раз задевала ногой нижнюю жердь брусьев. В коленях у нее скапливается жидкость – реакция на частые ушибы, на коленях мозоли. Надо следить за тем, чтобы содранные волдыри на ее ладонях не воспалялись, чтобы туда не попадали пыль и магнезия. Соотношение мышечной ткани и жира у Нади настолько безупречное, что, когда она разбегается, перед тем как крутить «солнце», кажется, будто она не касается ногами земли. Надя все время опережает музыку в первой диагонали, жалуется Дан. Значит, успевай за ней, отвечают ему. Не отставай от нее. С приближением Игр в зал вообще перестают пускать посторонних, двери запирают на ключ. Для неслыханных фигур придумывают кодовые названия, «супер-Е» окрестили «сальто Команечи» и отметили рождение нового элемента вечером, устроив праздник у Белы. Он подарил Наде новую куклу для коллекции.
– Надя, я не слишком поздно вам звоню?
– Нет, все нормально. Извините, я не успела прочитать последние страницы.
– Ничего страшного. Дело вот в чем: вчера я посмотрела один документальный фильм. Комментатор там сказал буквально следующее: во время Олимпийских игр в Мехико Вера Чаславска была очень красивой женщиной, что правда, то правда, но ни у кого не создавалось впечатления, что она может что-то себе повредить, если упадет. А вот глядя на Ольгу в Мюнхене в семьдесят втором, он дрожал, потому что она была такая юная и такая прелестная, и впервые в гимнастическом зале зрителям стало страшно. Страшно за нее, за ее жизнь. Когда я слышу, как опытные репортеры с жаром говорят об опасности, меня это… Самый смак в том, что девочки все время рядом с опасностью?! В этом есть нечто… порнографическое. И… Алло, вы меня слушаете? Вам кажется, я преувеличиваю?
– Нет. Вернемся к этому позже. К разговору о риске. Как только вы покончите с моим детством. Спокойной ночи, приятных вам снов.
А что, они, эти тренеры, всегда рассуждают именно так?