Мюрат галантный и любезный – но своим приездом он испортил ей встречу с возлюбленным.
Послав Пьера позаботиться о ночлеге, маркиза решительно направилась к штабным палаткам. Однако Коленкура в числе тех, кто охранял недолгий сон императора, разбирая для него почту, не оказалось. Арман ушел к себе.
Найти палатку императорского шталмейстера для Анжелики не составило труда. Она приблизилась к шелковому шатру и на мгновение остановилась в нерешительности – волнение стало сильнее. Но все же, взяв себя в руки, маркиза вошла внутрь.
Коленкур не спал. Спать он уже не мог. Приезд Анжелики обрадовал и огорчил его одновременно. Он лежал на походной кровати, подложив под голову конскую попону, в расстегнутом мундире, на котором при свете единственной зажженной свечи тускло поблескивала золотая вышивка. Он думал, вспоминал – все, с самого начала, с первого дня его встречи с золотокудрой маркизой.
Тиковый полог палатки откинулся – в открывшемся проеме мелькнуло озаренное пламенем пожара небо. Мелькнуло и погасло. Полог опустился – тонкая женская фигурка в черном проскользнула в палатку. Приподнявшись, Арман разглядел в полутьме золотистые волосы, выбивающиеся из-под шляпы, и серебряные узоры на широком поясе, охватывающем талию гостьи.
Женщина постояла немного, дожидаясь приглашения войти. Он слышал легкое дыхание ее и уже чувствовал знакомый аромат фиалкового сашé – Анжелика. Она пришла сама. Арман молчал, словно не мог совладать с собственным горлом и пригласить ее – слова застревали от волнения внутри него. Тогда, не услышав и слова приветствия, маркиза заговорила сама:
– Почему вы ушли, граф? Вы не хотели меня видеть? – Ее голос слегка дрожал от волнения, но она старалась не выдать себя. – Я понимаю, я смутила вас своим приездом. Но выслушайте меня, Арман. – Она сжала руки на груди. – Я боялась, что здесь, в далекой России, вы можете погибнуть, и я никогда больше не увижу вас. Я не смогу сказать, что сожалею о прежних недоразумениях. Я люблю вас, Арман. Я очень скучала. Я устала. Я больше не могла оставаться в Провансе и ждать, ждать… – В мелодичном голосе маркизы отчетливо послышались рыдания. Она уже не была прежней гордячкой, отвергавшей его ухаживания. Она переменилась, страдая.
– Не надо, не надо слез, моя дорогая. – Коленкур встал.
Он протянул руку, чтобы привлечь возлюбленную в свои объятия, но полог палатки снова откинулся – на пороге показалась приземистая фигура маршала Бертье. Нисколько не удивившись свиданию, невольным свидетелем которого он оказался, герцог Невшательский обратился к Коленкуру:
– Простите. Император проснулся, Арман, и призывает нас к себе. Поспешим! А для вас, маркиза, – обернулся он к Анжелике, – приготовлена палатка, и вы можете немного отдохнуть, пока тихо, – добавил он со вздохом. – Вон там, левее, – указал он, высунувшись на улицу. – Ваш брат уже там, мадам.
– Надеюсь, это не аванпост[13] врага, – пошутила Анжелика, чтобы скрыть огорчение, охватившее ее. – Я могу спать спокойно?
– Что