у тебя муж, дети есть? – спрашивали её.
– Нет у меня никого, – твердила в бреду Зинаида и сама верила, что так оно и есть. А когда ей стало немного легче, она стала плакать и спрашивать нянечек:
– Не знаете ли вы, как там мои дети?
– Ты же говорила, что у тебя никого нет.
– Да это я так. Есть у меня муж и трое детей. Мальчик Вена и две девочки Оля и Танюшка.
– Ну, значит, на поправку пошла, раз о детях вспомнила, – шептались нянечки.
Два месяца пробыла Зиночка на курорте, а вскоре приехал за ней Григорий.
– Ну, как Зинуля, поправилась? – спросил он, целуя её.
– Да ничего. Лучше уже, – слабо произнесла она, – Сил только нет.
И она попыталась подняться.
Ходить ей было тяжело. Весила она 33 килограмма, а лет ей было столько же, сколько и весу в теле. Какая уж тут ходьба? Зиночку одели, и Григорий привёз её домой. Дома он сам начал её лечить. Каждый день брал на руки и нес к навозной куче. Закапывал её в навоз, а сам садился рядом и наблюдал, покуривая «Беломор».
– Печет, – жаловалась Зинаида.
– Ничего, терпи! Здоровая будешь, я тебя вылечу.
Детишки маленькие бегали вокруг матери, а сердце Зиночки заходилось от горького щемящего сознания, что её дети могли быть сиротами. Но есть бог на свете, он то и послал Зиночке исцеление. Как ни тяжело болела она, но сердце её было не затронуто ревматизмом, а только суставы пострадали, да зубы её белые все покрошились от таблеток. Но главное, что она осталась жива.
Глава 4
За лето Зиночка окрепла и набралась сил, и осенью опять пошла на работу. С детьми возилась нанятая домработница и отец Зиночки, Василий. После войны он остался жить с дочерью, а его вторая дочь Тамара вернулась в Ленинград с маленькой дочкой Леночкой, к матери. Мать пережила блокаду и много вынесла, но свой Ленинград не бросила, не уехала, как дети и муж в Казахстан. Так и стали жить супруги раздельно. Жена с Тамарой и внучкой Леной, а муж с Зиной и Григорием. Дед любил внуков и с удовольствием с ними возился. Иногда он ходил на рыбалку и один раз поймал сома 1,5 м длиной. Любил он иногда заглянуть в бутылочку, а внукам эта черта деда не нравилась, и они прятали от него бутылку с водкой подальше в огороде, чтобы дед не нашёл.
– Ох, хвороба вас дери, – охал дед, ища бутылку. А дети заливались смехом.
– Оля, внучка, – серебряная, – говорил дед, – Вениамин – оловянный, а Танюшка – золотая.
«Золотая» Танюшка была его любимицей. Она часто вставала на подоконник и читала деду стихи, которые учили брат с сестрой в школе, а Танюха запоминала. Память у неё была исключительная. Раз дед с внучкой сидели на кровати, дед лежал, а Танюшка сидела и заплетала его волосы в косички. Наплела, всю голову косичками заплела, а дед заснул. Проснулся и забыл про косички. Надел шапку, и к другу пошел.
– Здравствуйте, люди добрые.
И шапку с головы снимает. Все так и покатились со смеху.
Дед не может понять над чем смеются. Схватился