светло-золотистые, глаза зеленые, в основании большого пальца на левой руке шрам в форме звезды. Незаконное проникновение, взлом, попытка кражи летающего питомца, сопротивление при задержании, нанесение телесных повреждений, попытка убийства.
Голос срывающийся, громкость его скачет на каждом слове. Похоже на зазубренный текст, вырвавшийся сам собой, механически, она сейчас вряд ли что-то соображает.
– С тобой все нормально? – спросил осторожно, сильно сомневаясь, что получит утвердительный ответ.
Несколько мгновений ничего не происходило, но потом взгляд девушки переместился с потолка на стену, пробежался по ряду ящиков, стал чуть более осмысленным. Губы вновь разомкнулись, заговорила почти нормальным голосом:
– Ты кто?
– Не знаю.
– Как это не знаешь?!
Пожал плечами:
– Не знаю, и все.
– Так не бывает.
– Мне будто память отшибло. Наверное, еще в себя не пришел, я тоже в ящике сидел, в голове до сих пор звенит и пусто.
– А я помню… я помню себя. Я все помню.
– А я нет.
– У тебя на шее висит табличка. Что на ней написано?
Только сейчас обратил на нее внимание. И правда что-то болтается – тончайшая лакированная дощечка размером чуть больше половинки ладони. Вгляделся, прочитал вслух короткое слово:
– Трой.
– Что – Трой?
– Тут написано Трой. С большой буквы. И еще буква «С» под этим словом.
– И все?!
– Все.
– Странно… Получается, Трой – твое имя. Но почему нет остального?
– Не знаю.
– А где все? Почему мы выбрались одни?
– Считая наши, открыты пять ящиков. В двух мертвецы, я их доставать не стал, они холодные. Ты стучала, потому и открыл. Это не так просто, инструмента нет, я на тебя все силы потратил, теперь чувствую себя как рыба, вытащенная из воды. Тебе, похоже, тоже плохо.
– Так плохо мне никогда не было.
– Это заметно.
– А где команда?
– Не знаю. Кроме меня и тебя тут был всего лишь один человек, но я его даже не увидел. Он помог выбраться и сразу ушел, не стал ждать. И говорил, что мне тоже нельзя здесь задерживаться.
– Почему? – спросила девушка, начав приподниматься.
При этом прикусила губу: ей, похоже, каждое движение давалось с нешуточной болью. Знакомое состояние, сам до конца от него не отошел.
– Он говорил о каких-то пепельниках и о том, что нас переморозило. Я ничего не понял, переспросить не успел: когда выбрался из ящика, его уже не было.
– Что?! – испуганно вскинулась Миллиндра. – Пепельники?! Какие пепельники?! Где они?!
– Не знаю я ничего, говорю же, мне не удалось с ним пообщаться. Несколько слов всего лишь. Еще он говорил, что некоторые обратились. Тебе это о чем-то говорит?
В этот момент стукнули по дереву. Знакомый звук. Поднялся, направился на его источник, уже на ходу произнес:
– Еще кто-то живой, надо открыть, пока не задохнулся.
– Стой! –